«Пока я не прогнала его».

– Мистер Добряк, – выдохнула она со слезами на глазах.

– …Здравствуй, Мия…

– …Что ты тут делаешь?

– …Ты сказала мне найти нового хозяина…

Не-кот сощурил свои не-глаза и сердито замахал хвостом.

– …Я так и сделал…

Пройдясь вдоль бледной руки Клео, Мистер Добряк нырнул в темные локоны женщины и свернулся вокруг ее шеи и плеч, как сворачивался раньше вокруг Мии бесчисленное количество раз. Клео вздрогнула и провела рукой по его теневой шерстке, и не-кот выгнул спину, пытаясь замурчать.

В груди Мии проклюнулась черная ревность, но тут в голове вновь прозвучал голос:

Мы знаем, зачем ты здесь.

Маленькая пешка.

Сломленное создание.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

О, но это не так. Мы видим синяки от их пальцев на твоей шее, даже сейчас. «Многие были одним», да? «Никогда не отводи взгляд, никогда не бойся», так? Как тебя только не использовали, дорогая, милая, мрачная, те, кого ты звала Матерью.

Мия посмотрела на не-кота, ее сердце подскочило к горлу.

– Ты рассказал ей?

– …Я знал, что в конечном итоге ты придешь сюда…

Хвост Мистера Добряка обвил шею Клео, не-глаза посмотрели на купол над ними.

– …И что нам лучше подготовиться к твоему прибытию…

Клео воззрилась на Мию своими глубокими, как столетия, глазами.

Мы знали, что ты идешь. Слышали твой зов из пустыни. И тех, кто ответил на него.

– Кракены, – Мия кивнула. – Блювочерви. Почему они слышат нас?

Они все, что осталось от некогда стоявшего тут города. Черви и насекомые, преображенные магикой, которая вытекла из трупа империи.

– И почему они ненавидят наши тени?

В глубине души они помнят. В глубине крови они знают. Его падение стало их крахом. А мы – все, что от него осталось.

– Анаис, – прошептала Мия.

Клео прищурилась при упоминании имени Луны.

Ты пришла забрать то, что принадлежит нам.

– Если только ты не отдашь добровольно.

Женщина вздохнула и покачала головой.

Малышка. Ничтожество. Рабыня и подхалимка силы, которая слишком слаба, чтобы спасти саму себя. Которая велит нам умереть, чтобы ее сын мог жить. Приговаривает нас к смерти, чтобы самой познать свободу. Просит пожертвовать всем и не дает ничего взамен. И никогда не задается вопросом, правильно ли это.

Тьма вокруг них задрожала, когда женщина подняла руки ладонями вверх.

Богиней она зовет себя. И слугами нас. Считая всех крошечными игроками на сцене, возведенной для ее слабого и неоправданного величия.

Клео посмотрела на Мию, и ее губы презрительно изогнулись.

Она ничего не предлагает, кроме того, что заберет обратно. Однако ты все равно перед ней преклоняешься.

– Я ни перед кем не преклоняюсь, – сплюнула Мия.

Смех Клео отразился от стен из могильной кости и прокатился по собравшимся демонам, как волны по черной воде.

– Я серьезно. Мне насрать на богов и богинь. Мне плевать на победу в войне или на восстановление равновесия между Светом и Тьмой, Наей и Аа, на все. Меня никогда это не волновало. Я здесь ради брата.

Клео облизнула губы, впиваясь ногтями в свою кожу. Шепот вокруг нее притих, тьма будто сгустилась, когда она снова провела сломанными ногтями по своим рукам. Женщина вздрогнула от боли, ее глаза расширились и заблестели.