Неделю спустя Браун попал в руки Саковича, который приказал содрать с него кожу, а бедный Юрий Биллевич был застрелен за Поневежем, когда убегал от шведского разъезда.
Оба письма попали в руки неприятеля.
XXVII
Сакович после поимки и казни Брауна сейчас же снесся с полковником Гамильтоном, англичанином, который служил шведам и был комендантом Поневежа, чтобы сообща с ним напасть на «партию» мечника Биллевича.
Бабинич в это время пропал где-то в лесах, и вот уже много дней о нем не было слуху. Впрочем, Сакович теперь не испугался бы уже его приближения. Правда, несмотря на свою храбрость, он ощущал какой-то инстинктивный страх перед Бабиничем, но теперь он сам готов был погибнуть, лишь бы отомстить. Со времени бегства Ануси бешенство ни на минуту не покидало его. Неосуществившиеся планы и оскорбленное самолюбие приводили его в ярость, и, кроме того, страдало его сердце. Сначала он хотел жениться на Анусе из-за поместий, оставленных ей в наследство ее первым женихом, паном Подбипентой, но потом он влюбился в нее без ума, насколько способен был вообще любить такой человек. И дошло до того, что он, который прежде, кроме князя Богуслава, не боялся никого на свете, он, при одном виде которого люди бледнели, смотрел в глаза этой девушке как пес, подчинялся ее воле, терпел ее прихоти, исполнял все ее желания и старался угадывать каждую ее мысль.
Она пользовалась и даже злоупотребляла своим влиянием, обнадеживая его словами и взглядами, командовала им как невольником и, наконец, изменила!
Сакович принадлежал к таким людям, которые считают хорошим и честным только то, что для них полезно, а дурным и преступным все то, что приносит им вред. И в его глазах Ануся совершила величайшее преступление, для которого трудно было подыскать достойное наказание. Если бы это случилось с кем-нибудь другим, пан староста шутил бы да посмеивался, но так как здесь задели его лично, он заметался, точно раненый зверь, и думал только о мести. Он хотел во что бы то ни стало схватить виновную живой или мертвой. Предпочитал бы живой, тогда он мог бы отомстить, как лихой кавалер. Но и если бы она погибла во время нападения, то это было бы для него неважно — только бы она не досталась кому-нибудь другому.
Чтобы действовать наверняка, он подослал одного человека, который был им подкуплен, к мечнику с письмом, якобы от Бабинича, в котором извещал от его имени, что прибудет в Волмонтовичи не позже чем через неделю.
Мечник поверил и, надеясь на непобедимую силу Бабинича, не только сам окончательно расположился в Волмонтовичах, но и, распространив это известие по всей округе, поднял на ноги всю Ляуду. Осень кончалась, настали холода, и остатки ляуданского населения стали собираться из лесов, чтобы увидеть прославленного воина.
Между тем со стороны Поневежа к Волмонтовичам подвигался шведский отряд Гамильтона, а со стороны Кейдан по-волчьи подкрадывался Сакович.
Увы! — он и не подозревал, что за ним, тоже по-волчьи, шаг за шагом, идет кто-то третий, который хотя и не получил приглашений, но всегда появлялся там, где его менее всего ожидали.