Но что значат эти хриплые звуки рогов в отряде Саковича и барабанный бой в шведской пехоте?

Действительно, слышатся пронзительные крики, но какие-то странные: в них слышится не ликование, а ужас.

Пальба у ворот вдруг сразу прекратилась. Кучки конницы Саковича мчатся с левой стороны к главной дороге. С правой стороны пехота останавливается и вдруг начинает отступать к зарослям.

— Что это? Ради бога! Что это значит?.. — кричит мечник.

Но в ответ из лесу, откуда вышел отряд Саковича, теперь лавиной хлынули люди, лошади, знамена, бунчуки, сабли, и не идут, а несутся, как вихрь или ураган. В кровавом блеске пожара их видно как на ладони. Их целые тысячи. Земля, чудится, убегает у них под ногами, а они несутся сплоченной массой, точно какое-то чудовище вырвалось вдруг из леса и несется к деревне, чтобы ее поглотить… А перед ними летит страх и гибель! Вот-вот они налетят! Сметут Саковича, как ветер!

— Боже, великий Боже, — кричит мечник, точно обезумев, — это наши! Это, верно, Бабинич!

— Бабинич! — кричат за ним все в один голос.

— Бабинич! — слышатся испуганные голоса в отряде Саковича.

И весь отряд поворачивает направо, чтобы соединиться с пехотой.

Забор с треском рушится под напором лошадей; луг наполняется убегающими, но те уже сидят у них на шее — рубят, режут, колют без пощады, без милосердия.

Крики, стоны, лязг сабель… И те и другие налетают на пехоту, опрокидывая, давя и уничтожая ее. Наконец вся масса бросается к реке и скрывается в зарослях на противоположном берегу. Их еще видно. Они гонятся и рубят, рубят!.. Сверкнули в последний раз саблями и исчезли в кустах, в темноте…

Пехота мечника стала возвращаться от ворот и тех домов, которые более не нуждались в защите; конница все еще стояла в каком-то оцепенении, ряды ее глухо молчали, только когда с треском рухнул горящий дом, чей-то голос произнес:

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Да это буря пронеслась!..

— Ни одна живая душа не уйдет от такой погони! — прибавил кто-то.

— Мосци-панове, — воскликнул вдруг мечник, — да неужели мы не бросимся преследовать тех, которые обошли нас с тылу? Они отступают, но мы их догоним!

— Бей! Убей! — крикнули все хором.

И вся конница погналась за отрядом неприятеля. В Волмонтовичах остались одни старики, женщины, дети и панна с подругой.

Пожар тотчас же потушили; всех охватила безумная радость. Женщины со слезами и рыданиями поднимали руки к небу и смотрели в ту сторону, куда погнался Бабинич.

— Да благословит тебя Господь Бог, воин непобедимый! Спаситель наш, спасший нас, наших детей и наши жилища от гибели!

Дряхлые Бутрымы повторяли хором:

— Да благословит тебя Бог! Да ведет тебя Бог! Если бы не ты, не было бы уж Волмонтовичей!

Ах, если бы в этой толпе знали, что деревню от огня и меча спасла та самая рука, которая два года тому назад предала ее огню и мечу…

Потушив пожар, все занялись ранеными. Подростки бегали по месту побоища с дубинами в руках и добивали шведов и солдат Саковича.

Оленька тотчас же стала распоряжаться осмотром раненых. Никогда не терявшая присутствия духа, всегда полная энергии и сил, она успокоилась только тогда, когда все раненые были разнесены по избам, с перевязанными ранами.