Он поступил с Ч. так же, как и с ней: попросил его лечь на живот и начал писать цветы на шее. В этот раз выбор пал на ярко-сине-зеленую цветовую гамму. Очень быстро большой кистью он нанес контуры – они ложились так, словно над ними бушевал ветер, – и, рисуя, он ощущал, как облетают лепестки гортензий сиреневатого цвета.

– Ложись лицом вверх.

Взяв за центральную точку пенис Ч., на его бедрах и в паху он нарисовал огромный темно-красный цветок, оттенком напоминающий свежую кровь. Нарисовал так, чтобы черные завитушки волос смотрелись как чашелистик, а член – как пестик. Она сидела на диване и, прихлебывая чай, пристально наблюдала за его работой. Когда его кисть замерла, он заметил, что член Ч. слегка напрягся.

Он выпрямился, переводя дыхание, и вынув кассету, хотя на ней оставалось еще достаточно места, вставил новую. Оглянувшись, сказал ей:

– Раздевайся.

Она сняла одежду. В этот день солнце светило не так ярко, как в прошлый раз, однако золотой цветок, нарисованный в центре груди, вовсю сиял. В отличие от Ч., она вела себя очень спокойно. Ее движения словно говорили: «Раздеваться ведь естественнее, чем одеваться». От него не ускользнуло, что лицо Ч., который сидел, обхватив колени, на миг вдруг застыло в восторге.

Без каких-либо указаний она подошла к своему партнеру. Подражая ему, села на покрывало, обхватив колени. Ее безмолвное лицо с его телом, разукрашенным яркими красками, составляло резкий контраст.

– Что делать дальше?

Вопрос задал Ч.

То ли на него давило ощущение, что в любом случае придется выполнить поставленные условия, то ли по другой причине, но краска смущения по-прежнему не сходила с его лица, а пенис увял.

– Посади женщину к себе на колени.

Он мог спокойно называть ее так, как считает нужным, поскольку Ч. не знал об их родственной связи. Он подошел к ним с камерой в руках. Она села к Ч. на колени, и он низким голосом прокричал:

– Притяни ее ближе к себе!

Дрожащими руками Ч. взял ее за плечи и привлек к себе.

– Черт возьми! Ты что, никогда не обнимал женщину? Войди же в роль. Ну, хотя бы грудь потрогай.

Тыльной стороной руки Ч. вытер пот со лба. И тут она медленно повернулась и села лицом к партнеру. Одной рукой обняв его за шею, другой начала поглаживать красный цветок, распустившийся на его груди. Никто из них не смог бы определить, сколько секунд или минут длилось это действо. В тишине слышалось только их дыхание. Потихоньку соски Ч. затвердели, член поднялся. Двигаясь так, она, словно видела его альбом с эскизами обнаженной пары, шеей прильнула к шее мужчины, как голубка, выражающая свою нежность голубю.

– Хорошо! И вправду хорошо!

Он снимал эту сцену под разными углами. Наконец нашел самый удачный ракурс.

– Хорошо… Продолжайте. Теперь в этом же положении попробуйте лечь.

Она нежно уперлась в грудь Ч. и уложила его на покрывало. Вытянув руки, провела ими по торсу и двинулась вниз, к животу, поглаживая красный цветок, лепесток за лепестком. Держа камеру, он обошел ее сзади, запечатлел прелестные фиолетовые цветы, монгольское пятно, колышущееся при каждом движении ее тела. «Вот оно! – мелькнула мысль. Он стиснул зубы. – Если бы можно было довести все до конца…»