Она, стараясь не останавливаться, выдохнула, сильнее взвалила Катю себе на плечи, потянула вперед, как заговоренная, продолжая разговаривать, вытягивать подругу из забытьи.

— Я ж как думала, — шептала она, задыхаясь от тяжести, — я ж думала добраться до Первого уступа, это всего-то в трех верстах от Тавды. А там у бабушки домик запрятан в чаще. Там бы мы ее ступу прихватили, на ней и махнули до Аркаима. А там дядюшка Стар. Он, знаешь, какой умный! Он бы что-нибудь подсказал тебе!

Катя не знала. Ярушкины слова до нее доходили медленно, продираясь сквозь темный туман и безвременье.

— А тут эти гаврики полоумные. Вот и пришлось планы-то менять! Но ты — то мороком управлять можешь. Что тебе крошечный переходик!

Ярослава повернула голову, заглянула в покрывшееся бледно-зелеными пятнами Катино лицо, всхлипнула:

— Эх, анчутка одноглазая дернула меня броситься в этот переход! Можно ж было тень на тебя набросить, они б тебя и потеряли из виду! Вот помрешь? Я что делать буду?!

Они целиком находились во власти духов темного морока — владельцев и хранителей всех путей между мирами, и ослабленная душа могла навек заблудиться в устроенных ими лабиринтах, став одной из них.

Катя резко побледнела, ахнула, хватаясь за горло, задыхаясь. Глаза закатились, и тело, мгновенно, потяжелев, безвольной тряпкой повисло на руках Ярославы.

— Да ёк — жеж — макарёк! — не устояв на ногах, Ярушка с шумом упала на подругу.

Катя покрылась мелкими капельками пота, от лица, шеи, открытых рук исходил тонкий пар, глаза закатились, а дыхание стало тяжелым, хриплым.

— Ка — атя! — пробасила она, шлепнув ее по щекам. Но та не отозвалась. Тогда, решительно схватив ткань темного морока, из которого был соткан коридор, Ярослава потянула ее на себя, наматывая ее на кулак и локоть, словно пеньковую веревку, другой рукой по-прежнему сжимая конец пояса, к которому была привязана Катя.

Сизый сумрак струился атласом в ее руках, натягивался, пока ткань морока не истончилась настолько, что начала рваться, пропуская внутрь перехода солнечные лучи и тепло. Тогда она резко дернула «веревку» морока, обрывая ее. Стена напряглась, натянулась пузырем, и … с треском лопнула. Через образовавшуюся дыру на девочек потоком хлынул летний воздух, пропитанный хвоей, ворвались голоса птиц и шелест зеленой листвы.

Ярославу подхватило мощное течение, вынося за пределы коридора и ее и Катю. Обе рухнули тут же, едва выйдя из перехода.

— Катя! — Ярушка пыталась растолкать подругу, но та не отзывалась. Приложив ухо к Катиной груди, она немного успокоилась — сердце билось, — перевела дух: — Ох, и наделали мы с тобой дел…

Девочки оказались в глухой тайге: вокруг, плотно смыкая кроны, упирались в небо вековые сосны, у стволов вились разномастные елки, колючий можжевельник да тощие, корявенькие березы. Место Ярославе было незнакомое. Если верить лесным ориентирам, а Ярушка им верила, они оказались гораздо восточнее, чем следовало. Будто их отнесло совсем в другую сторону.

А вот это она, Ярушка, уже никак объяснить не могла.

Отгоняя от себя не к месту возникшие сомнения, она устроила Катю удобнее: подложила под голову мешок, укрыла сверху кафтаном, а сама принялась готовить разводить костер.