Медленно пройдя мимо спящих подруг, она поднялась по узкой лестнице, ведущей на крышу девичьего общежития, приоткрыла люк, закрепив крышку в специальное медное кольцо, и бочком примостилась на верхней ступеньке. Вытянув руку, Катя ловила узкой ладонью прохладные капли и вытирала ими лицо.

— Ты чего? — услышала она из темноты взволнованный шепот Ярушки. — Чего тут мокнешь?

— Хорошо здесь, свежо, — неопределенно пробормотала Катя.

Она услышала, как вздохнула внизу Ярослава, и вот уже заскрипела первая ступенька лестницы. Через несколько мгновений та уже устроилась на соседней ступеньке и тоже подставила ладонь под холодные струи.

— О нем думаешь? — спросила она, наконец.

— Да, нет, — Катя пожала плечами. К горлу подкатил колючий комок. — О чем тут думать…

— И в самом деле, о чем, — кивнула головой Ярушка. — Я знаешь, что тебе сказать хочу? — Катя напряглась. — Мама твоя, видать, большая кудесница.

Катя посмотрела в лицо подруге. Та говорила всерьез.

— Меня все время мучила та картинка в книге моей, ну, той, что я у бабушки читала. Там, где портрет твоей мамы… Книга издана в 882 году от Рождества Христова. Выходит, что твоей маме либо несколько сотен лет и жила она в годы, когда книжку ту печатали. Либо она перемещается во времени, как ты или Енисея. В любом случае — она у тебя большая кудесница!

— Яруш, таких долгожителей не бывает, а мои перемещения во времени — проделки шкатулки. Как Енисея это делает, мы не знаем, но наверняка тоже нечто подобное. К волшебству это не имеет никакого отношения. Это какая-то технология.

— Что такое «технология» мне не ясно, а вот что это не волхование — я не согласна. Есть в этом какая-то загадка! И то, что у тебя есть такие интересные способности — доказательствует о моей правоте. Ты очень неплохо для новичка владеешь Темным Мороком, знаешь Александрию как свои пять пальцев, да еще с тайными ходами, переходами и выходами из лабиринтов! На счет долгожительства ты вообще не права, легенды и не такое гласят.

— Так то легенды. Давай лучше спать, — вздохнув, предложила она. Ярушка кивнула, в глубине души довольная тем, что отвлекла Катю от мрачных мыслей.

Одна за другой, они спустились вниз и устроились в кроватях. Катя сразу закрыла глаза: ей хотелось, чтобы Ярушка, убедившись в том, что она заснула, успокоилась, и у Кати появилось еще несколько минут, чтобы пережить сегодняшний день.

Лишь она закрыла глаза, как тонкая Ярушкина ладонь тенью промелькнула над ее лицом, унося с собой в полуночную мглу все сомнения, переживания…

— Сон Сонович, утоли ее печали, забери их все с собой, — прошелестел девичий голос, — под тяжелым камнем припрячь в холодном море-окияне, забудь до него дорогу, ни ветрам, ни дождям не сказывай…

Катя в одно мгновение уснула.

Ярушка улыбнулась.

— Так-то оно лучше, — прошептала она и юркнула под одеяло, напоследок еще раз бросив внимательный взгляд на спящую Катю.

Рядом пошевелилась Енисея, повернулась к Ярославе, тихо прошептала:

— Хочу, чтоб ты знала. Я ему сказала нет.

— Кому? — голос у Ярушки дрогнул.

— Олебу.

— А-а. А что ты решила мне сказать? Мне-то что?