Все понятно, он поменял гостиницу из каких-то своих соображений, а ей, Ольге, даже не соизволил сообщить свой номер. Ольга в полном отчаянии, просто чтобы что-то делать, а не сидеть под мрачными взглядами уголовников, снова набрала номер своей квартиры.

На этот раз Никита снял трубку.

Чтобы не сойти с ума от страха и ожидания, Лена вспоминала свою жизнь по приезде в Петербург. Как она и предполагала, сестра пригласила ее, чтобы она немного развлекла мать. Мать была нестара, довольно привлекательна, но страшно капризна. Она без конца придумывала себе какие-то мелкие необременительные недуги: то тяжесть в голове, то ломоту в левом колене, то онемение поясницы.

Радуясь новому слушателю, она бесконечно рассказывала Лене «трудную повесть своей жизни». Это было ее собственное выражение, мать любила выражаться красиво. В повести этой фигурировали, в основном, разные мужчины, но все они оказывались в конце концов людьми недостойными. По иной версии мать не могла пойти против чувств Оленьки, а по самым последним данным мать, оказывается, всю жизнь любила только Лениного отца. В общем, и без Ольгиных пояснений Лена поняла, что мать ужасная фантазерка. Однажды у матери было плохое настроение, и она начала цепляться к Лене. Лена отмалчивалась, тогда мать, интуитивно найдя больную точку, стала исподволь говорить гадости про отца.

Такой номер с Леной пройти не мог. Руки у нее были развязаны, в конце концов, чем она была обязана этой женщине, кроме того, что та ее родила? И Лена раз и навсегда высказалась прямо. Каким бы он ни был, многие годы он был единственным близким Лене человеком, и оскорблять его она не позволит даже родной матери.

У матери от удивления началась икота.

Она помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и устроила жуткую истерику Ольге по телефону.

Сестра примчалась, когда Лена уже полностью собрала чемодан, кинулась к матери и ублажила ее целой сумкой деликатесов. Мать обожала все дорогостоящее, непростое, а Лена, наоборот, не считала это едой. Отец с детства приучал ее к хозяйству, требовал каждый день полноценный обед. И она лет с десяти научилась готовить борщи и котлеты. Мать же, по ее словам, да Лена и сама видела, обеды в жизни не готовила, а питалась несколько раз в день одними деликатесами, так что непонятно было, обед это у нее, ужин или завтрак.

— Я ем так мало, — говорила мать, — что могу побаловать себя вкусненьким. Чем постоянно набивать желудок некалорийными продуктами, лучше, изредка съесть кусочек мяса по-гречески или авокадо. И пенсии на все хватает.

Лена-то знала, что пенсии матери хватает только на безумно дорогой кофе из магазина на Невском и на теплые сдобные булочки из шведской булочной на углу, куда мать гоняла Лену каждое утро. Оплачивала квартиру, набивала холодильник и покупала многое нужное Ольга. Все это было естественно, и мать прекрасно об этом знала, поэтому Лену раздражали ее лицемерные речи.

В тот раз мать успокоилась, съев кусочек мяса по-гречески, тушенного с апельсинами и оливками.

Лене Ольга тоже подарила очередную тряпку из своего гардероба, она вообще завалила ее одеждой и требовала, чтобы Лена носила только принесенное, ничего своего. Кроме того, она очень придирчиво относилась к Лениной фигуре, говорила, что такие кости нынче не в моде и надо Лене поправиться.