— И все?

— И все.

— Надо же. А почему раньше не сказал?

— Хотел, чтобы ты могла воспользоваться этой лазейкой, если захочешь поговорить со мной. А ты все не хотела.

Ну вот, воспользовалась.

А говорить-то больше и не о чем.

Ему, видимо, тоже.

Поэтому мы просто стояли друг напротив друга. Я рассматривала стену за его плечом и немножко — мочку уха с заросшим следом от прокола. Он смотрел мне в лицо, не пытаясь поймать ускользающий взгляд.

Долго.

Молча.

— Ром… — начала я, не зная еще, что скажу.

— Я так хочу поцеловать тебя… — перебил он.

Я втянула воздух с громким всхлипом. Я тоже. Тоже. Тоже.

Но нам ведь нельзя?

Всего один раз я целовалась с женатым мужчиной. Давно, когда была еще юной и глупой. И с тех пор — ни-ни. Не мой сорт порока.

Тогда, перед свадьбой — не считается.

Но Роман решил по-своему. Как всегда.

Сделал шаг вперед, сгреб в объятия и запустил пальцы в мои волосы, оттягивая голову назад и вынуждая встретить взгляд зеленых, как июньская листва, глаз. Нет, уже как июльская. Потемневшая, густая, но все еще летняя.

Рядом с ним вечное лето. Горько-медовое, свежее, дымное, ускользающее и теплое — как его губы, коснувшиеся моих.

Медленно, как будто он все еще был не уверен, не оттолкну ли я его.

Неужели он еще не изучил меня достаточно?

Его плечи под черной водолазкой — твердые и острые. Его руки на моих бедрах — горячие и сильные. Его дыхание — прерывистое, быстрое. Стук сердца, который чувствуется вот так вплотную настолько явственно, будто его сердце стучит у меня в груди.

Мне горячо и страшно.

И я совсем не понимаю, как нужно поступить, чтобы было правильно.

Я потеряла все. И его тоже. И себя тоже.

Но вот он рядом — и кажется, будто он пришел, чтобы вернуть мне меня. Потому что больше нигде в мире меня не осталось — только здесь, вплотную к нему, губы к губам, дышать им. Дышать рядом с ним.

Я проиграла по всем фронтам. Он разрушил меня до основания, уничтожил полностью. А теперь принес маленький сохранившийся кусочек, чтобы подразнить. Смотри, что у меня есть! Больше нигде такого не найдешь — во всем мире.

Куда я теперь денусь…

Роман оторвался от моих губ, судорожно выдохнул и прислонился лбом ко лбу, закрыв глаза. Ему приходилось наклоняться, а я — я давно уже стояла на цыпочках, и напряженные мышцы звенели в унисон с тонкой натянутой струной внутри.

— Ты причинила мне столько боли, Алиса… — проговорил он так тихо, что кажется — шевелились только губы, а слова я слышала… ну, наверное, сердцем.

— Я?! — отшатнулась и уставилась в эти наглющие глаза.

— Ты.

— А ты мне?! — возмутилась я, готова пойти и продемонстрировать ему выписку из клиники и заодно выставить счет на все лекарства, которые мне велели купить.

Но он сгреб меня обратно и медленно скользнул губами по пересохшим губам, заставляя вздрогнуть от пронзительной нежности этой ласки. От ее тонкости и точности, сложных оттенков, в которых не сразу и разберешься.

— Такой у нас задорный БДСМ. Я причиняю боль тебе, ты мне… — прошептал Роман с горьким смешком. Но поцелуй — поцелуй был сладким. Медленным.