Потому что он был последним, кто помнил меня — мной.

Медленно опускаясь на него сверху, глядя в глаза и начиная дрожать, когда его член не погрузился еще даже наполовину, я поймала шальную мысль, что надо бы попробовать что-нибудь такое, что мне не нравилось в сексе никогда вообще. Просто проверить свою теорию.

Испугалась этой мысли — а вдруг правда?

— Алиса… — Роман качнул меня на себе, одним движением входя до упора, так что внутри все сладко заныло. — Вернись ко мне.

Это он про сейчас или… вообще?..

Я не поняла.

Но вернулась.

Вцепилась пальцами в его плечи, с наслаждением вонзаясь в золотистую кожу ногтями — оставить метки на пока еще женатом красавчике!

Сжала бедрами его бедра, качнулась вперед, целуя его в губы, качнулась назад, подставляя этим губам свою грудь. Запрокинула голову, ловя головокружительную радость от его близости.

Здесь, у меня, на кухне, где еще недавно было так холодно и страшно.

А потом все мысли смазались, сбиваясь в единый ком сахарной ваты, розово-белой, сладкой, искристой и мягкой.

Смогу ли я еще когда-нибудь писать книги?

Я ахнула, приподнимаясь и насаживаясь обратно.

Не знаю.

Найду ли себя и свой смысл снова?

Я качнулась, а Роман подался бедрами вверх, сжав мою грудь, ловя губами сосок и оттягивая его.

Не знаю!

Изменился ли он достаточно, чтобы теперь все было иначе?

Я прикусила его плечо, слизнула соленый пот с кожи и сжала зубы так сильно, что он застонал.

Не знаю! Не знаю! Не знаю!

— Хорошо, и что теперь? — спросила я, когда ленивая нега отпустила нас, и я смогла слезть с Романа и устроиться рядом, перекинув ноги через его бедра. Он обвил пальцами мои лодыжки, машинально и очень нежно их поглаживая и задумался.

— Не знаю, — сказал честно. — Это твоя история. Что там у тебя по плану герою положено?

Я отвела назад влажные пряди, упавшие на его лоб, и в очередной раз залюбовалась волшебным оттенком глаз. Никакие другие достоинства — ни ставшие более выраженными мышцы, ни точеные черты лица, ни даже «поршик», скучающий под окнами, не восхищали меня так, как его зеленые глаза.

— По плану в финале герой возвращается домой, но уже изменившимся. Теперь он властелин двух миров — старого и нового.

— Это значит, ты будешь со мной? —спросил Роман, но почему-то нахмурился. — Видишь ли, с этим есть проблема…

Вот в этот момент я испытала самый головокружительный страх в своей жизни. Как у Крапивина, когда Ёжики уже бежит к своей маме и тут на него налетает из черного тоннеля сверкающий огнями поезд — и он понимает, что все это было видением, последней вспышкой счастья перед смертью.

Сердце остановилось, а потом ухнуло в ледяную бездонную пропасть.

— Следующие несколько лет я буду кочевать по разным странам, — продолжал Роман, не заметив, что я перестала дышать, а кровь заледенела в венах. — Жить по несколько месяцев то в одной, то в другой. Запускать по мере реставрации бутик-отели — без меня никак. Помнишь, мне ведь поэтому и нужна была жена, к которой можно возвращаться на неделю раз в полгода. Из Болгарии, скажем, на выходные прилететь без проблем, но что делать с Коста-Рикой или Камбоджей? Кто согласился бы на такое?