— Того мужчину, который был моим мужем, — добавила я, от души хлопнув крышками своих шкатулочек гештальтов. — Того светлого, настоящего, смешного, красивого. С которым мы спорили, кому первому покупать подарки, и каждый требовал, чтобы другому. Того, с кем могла болтать часами. С кем даже секс каждый раз был новым. В сотый и тысячный раз.

На слове «секс» у него в голове наконец-то включилась лампочка, и я рассмеялась, увидев, как он расправил плечи и заулыбался. Господи, а ведь когда-то он казался мне таким могущественным и непонятным!

Я благоговела перед ним.

Наверное, я наконец его переросла.

— Но его больше нет, — развела я руками. — Нет, и никогда не будет. Он остался в тех днях, не дожил до настоящего.

Только государство может считать, что человек с его документами и отпечатками пальцев — все еще он.

— Это все, что ты хотела мне сказать? — с плохо сдерживаемым бешенством спросил когда-то безумно любимый бывший муж. Моя вторая половинка. Но теперь-то я целая. Уже давно целая.

— Все.

Я развернулась и пошла к метро, внутренне поздравляя себя с тем, что мне действительно больше нечего ему сказать. Только это. Но это надо было сказать обязательно!

___________

Все, конечно, уже забыли, но Алиса впервые упоминает Волка в третьей проде (глава "Однажды летом", /3), когда рассказывает, почему любит зеленые глаза.

Следующим был тот бойфренд, которого я бросила три года назад, чтобы писать свои романы. С тех пор он переехал в другую страну, и поймать его вот так же, невзначай, было намного тяжелее. Мы общались иногда по-дружески, и я была в курсе, что он отлично устроился на новом месте и неплохо себя чувствует, регулярно закручивая недолгие интрижки с женщинами, куда более благодарными, чем я.

Но я хотела посмотреть ему в глаза, поэтому позвонила по видео.

— Прости, — сказала я искренне, глядя на идущий пикселями экран. Где-то там были глаза. — Правда прости. Это все была только моя вина. Я знала, что у нас не получится ничего настоящего, но мне в тот момент очень нужен был кто-то теплый под боком.

— Ты была очень теплой, — сказал он тихо. — Помнишь нашу зиму под новогодними огоньками?

— Помню, — сказала я, и сглотнула комок вины в горле. — Но… ничего и не могло получиться. Я знала, что у нас никогда не будет так сильно и ярко, как могло бы быть. А ты не знал. Я виновата.

Он промолчал, а я все же была очень благодарна плохой связи за то, что не вижу его лица.

Надеюсь, он все же узнает, как может быть по-настоящему. И тогда простит меня окончательно.

Мишель был как всегда — веселый и пьяный. И наша встреча тоже была как всегда — легкой и наполненной болтовней ни о чем.

Он прямо с порога порадовал новостью, что все-таки принял предложение Пудинга и теперь работал сразу на двух офигительных работах. Хотя и подумывал уйти в образовательный проект целиком, очень уж заманчивые перспективы там разворачивались.

Тем более, что Пудинг уже начал намекать, что ему нужна замена, а сам он планирует работать удаленно.

— Это из Австралии, что ли? — хмыкнула я.

— Не знаю, — пожал плечами Мишель. — Думаешь?