Монтень писал свои «Опыты» не только без интернета, но и без плана, и ничего, справился. Помнится, меня в институте поразила его феерическая наглость — запереться и нафигачить монументальный труд, не выходя из дома. Я тоже так могу. Только в дурке.

Подобные сказки с несчастливым концом только в дурке и писать. Между завтраком, обедом, полдником, ужином и вечерним кефиром. Между Новым Годом и Рождеством. Между пронзительной болью в сердце и абсолютным блаженным спокойствием, которым наполняло меня это место по самое горло.

Я отказалась от всех записей к врачам, забила на массаж и йогу, перестала тратить время на лекции и музыку. Таблетки тоже бросила пить, благо в этом заведении их не заставляли принимать насильно.

Мне нужна была ясная голова. И вся моя рефлексия, чтобы не скатиться в рыдания и смакование всех моментов, где я повернула не туда.

Никто не будет читать? Ну и ладно! Буду в прекрасной компании творческих неудачников — Ван Гога и Эмили Дикинсон. Устроим где-нибудь там, в посмертии, безумное чаепитие с Господином Смертью.

Да, я очень скромная и точно знаю, где мое место в аду. На троне.

За неделю я написала почти половину книги. Оказывается, это легко, когда больше нечем заняться — спать, есть, писать и иногда гулять по заснеженным тропинкам, шугая толстых кошек.

В понедельник мне сообщили, что мой лечащий врач ушел в отпуск, и пришедшая ему на замену новая докторша желает со мной пообщаться.

Разговор был недлинным. Она заново расспросила о том, что привело меня в клинику, покивала, что-то записывая в своем блокнотике и заявила:

— У вас ведь нет депрессии.

— Это же замечательно? — удивилась я скорбному выражению ее лица.

— И не было. Невозможно вылечиться за такой короткий срок.

— Да? — беспечно отозвалась я. — А что же тогда диагностировал дежурный врач, заведующая отделением, мой лечащий психиатр и еще психолог подтвердил? У вас там все записано.

Она пожала плечами.

Я тоже пожала плечами и предложила:

— Ну тогда выгоняйте симулянтку, что ли?

— Вы еще не завершили минимальный курс лечения. По закону я не имею права вас выписать.

Я закатила глаза — ну тогда что от меня еще хотят! И предложила:

— Давайте заявлю, что выписываюсь под свою ответственность?

Первым делом на воле я нажралась суши, выпила бутылку сидра и отправилась в парфюмерный. Нюхать стенд с мужскими ароматами.

Примерно на двадцатом пробнике я поняла две вещи:

1. Боже, бедные мужики! Кажется, по мнению дизайнеров парфюма им положен только ментол и елочка. Если дизайнер пытается выпендриться — запах сгоревших кирзовых сапог.

2. Что-то дохрена Рома оригинал — я не нашла ничего даже близкого к тому медово-остро-дымному аромату, которым он меня мучил.

Может быть, это был его собственный?.. Как у всякого уважающего себя фейри — авторское заклинание?

Вернувшись домой, я вдохнула привычный и оттого немного тоскливый запах своей квартиры — и отправилась дописывать вторую половину книги. Самую сложную.

Потому что в ней мне пришлось вывернуться наизнанку. Залезть в такие лабиринты собственной головы и погрузиться в такие глубины собственного сердца, куда вряд ли рискует добраться нормальный человек.