Но иногда стекла в окнах разбиваются. Именно это, по-моему, и стало основной проблемой повести: что станется с наивным наблюдателем, когда оконное стекло, отделяющее реальность от нереальности, разобьется и полетят осколки?

Если по правде, Джека Кетчама не существует; это псевдоним человека по имени Даллас Мэйр. Это не великая тайна, я не раскрываю ничей секрет. Имя Далласа Мэйра стоит в копирайте всех книг Кетчама (в США вышло семь или восемь), и если он будет давать вам автограф, то скорее всего подпишется как «Даллас». Для меня «Джек Кетчам» всегда был не столько собственно nom de plume, сколько nom de guerre. И весьма подходящим. Был такой знаменитый палач Джек Кетч, чье имя стало нарицательным для нескольких поколений британских палачей, и в романах его американского тезки выжить не удается практически никому: люк всегда открывается под ногами, петля затягивается на шее, и даже невинные качаются на виселице.

Говорят, неизбежны лишь смерть и налоги, но я точно знаю еще одну вещь, в которой мы можем быть уверены на сто процентов: «Дисней пикчерз» никогда не снимет кино по роману Джека Кетчама. В мире Кетчама гномы – людоеды, волки добираются до поросят, а принцесс привязывают к батарее в темном подвале, где злые ведьмы прижигают им клитор утюгом.

Я и раньше немного писал о Кетчаме и говорил, что он стал культовой фигурой среди определенного круга читателей и в каком-то смысле героем для всех нас, пишущих в жанре ужаса и саспенса. То же самое я повторю и теперь. На самом деле, его можно назвать американским Клайвом Баркером… если говорить об атмосфере и силе воздействия его произведений, а не их содержании, поскольку Кетчам практически никогда не касается сверхъестественного. Но это не важно. Важно то, что ни один из писателей, приобщившихся к Кетчаму, не избежал его влияния в своих работах, и ни один из читателей, познакомившихся с его книгами, не сумеет его забыть. Он стал архетипом. Это верно и в отношении его первого романа «Мертвый сезон» (литературная версия «Ночи живых мертвецов»), и в отношении «Девушки по соседству», возможно, самой кетчамовской из всех книг Кетчама.

По-моему, больше всего Джек Кетчам напоминает Джима Томпсона, легендарного автора «крутых» детективов конца сороковых и пятидесятых годов. Как и Томпсон, Кетчам печатался только в обложках (по крайней мере, на родине; в Англии одна или две его книги вышли в переплете), ни одна его книга не вошла в список бестселлеров, никто не занимался обзорами его работ, кроме критиков из узкожанровых изданий вроде «Cemetery Dance» и «Fangoria» (где его далеко не всегда понимают), он почти неизвестен широкой читательской публике. Тем не менее, как и Томпсон, он весьма интересный писатель, яростный, беспощадный, иногда просто превосходный, наделенный большим талантом и темным, мрачным видением. Его книги – мощные и живые, чего не всегда можно сказать о работах его более знаменитых коллег по цеху – взять тех же Уильяма Кеннеди, Эдгара Лоренса Доктороу и Нормана Мейлера. На самом деле из всех ныне здравствующих американских писателей единственный, кто – я