Лицо Анастасии Федоровны вновь приняло озабоченное выражение.

— А стоит ли, Витенька, менять место работы? Разве у тебя по службе возникли какие-то неприятности?

— Нет, все в порядке. Но в другой фирме мне предложили гораздо лучшие условия.

— Хорошо ли ты все продумал, сынок?

— Да, мама, я проработал все детали.

— Я верю в тебя, мой мальчик! — И на глаза Анастасии Федоровны в очередной раз навернулись слезы счастья.

В комнату зашла сиделка:

— До свидания, я ухожу.

— Всего доброго, Вера! — в один голос ответили счастливая мать и любящий сын, и сестра милосердия удалилась.

Щелкнул замок открываемой двери, и… на пороге комнаты вновь появилась сиделка. Только теперь вслед за ней в помещение вошло трое мужчин.

Впереди был Канат, который держал перепуганную насмерть сестру Веру за шиворот, вторым ввалился в комнату Ян с пистолетом в руке, замыкал процессию парень по имени Тум, что на пару с хураловским бригадиром так ловко разыграл Окуня у «Сакли».

Канат вполсилы толкнул сиделку в спину, и та распласталась на животе посреди комнаты. Сумочка, которую она держала в руке, отлетела в угол, и из нее высыпались какие-то пилюли и упаковка сосисок.

Рука Советника нырнула в карман за пистолетом, но рядом тут же оказался Ян.

— Чевьо у тебья тьям!? А нью дай сюдья!

Окунь вынужден был повиноваться и протянул «макарова» азиату.

Анастасия Федоровна, впавшая в состояние повышенного изумления, нашла наконец в себе силы подать голос:

— Сынок, кто эти люди? Бандиты?

Ее вопрос неожиданно обидел Каната:

— Кто, мы — бандиты? Это твой сынок — самый настоящий бандит, старая, ты, шлюха! Он хочет на чужое добро свои грязные лапы наложить! А в кармане, где порядочные люди сигареты держат, этот гаденыш пистолет носит.

— Тьочно бандьит! — убежденно, со знанием предмета, подтвердил Ян и, подумав, добавил от себя: — И говньюк!

— Витюша, что происходит? — жалобно застонала больная женщина, но на этот раз ее вопрос все стороны конфликта оставили без внимания.

— Говори, где Финк? — угрожающе надвинулся на Советника Канат и щелкнул оказавшейся вдруг у него в руке выкидухой.

«Что-то у них сорвалось, — мрачно подумал, постепенно собираясь с мыслями, Окунь. — Потеряли они, видимо, и кассира, и общак, и товар».

— Каньят! Да етот мужьик пьохо сьишет! — вроде как удивился Ян. Азиат тоже выхватил приличных размеров финку и указал им на Анастасию Федоровну. — А вьот стаюха сьишет очень хоросьо!

— Сейчас Ян отрежет уши у тебя и у твоей мамочки и поменяет их местами, — обрисовал Окуню ближайшую перспективу Канат. — Он все это проделает за две минуты. Ян — специалист по китайской медицине.

«Специалист», походя пнув ногой распластавшуюся на полу сиделку, которая, как и подобает сестре милосердия, со стоическим молчанием перенесла боль, пошел, поигрывая ножичком, в сторону Анастасии Федоровны. Та полностью потеряла дар речи, а ее глаза смотрели в разные стороны: один, с ужасом, — на приближающегося азиата, другой, с мольбой, — на сына.

Оказавшись рядом с больной, Ян аккуратно оттянул ей ухо и примерился к нему финкой.

— Не надо… — глухо выдохнул Советник.