«Ты жалок», — хихикала Сабрина, чьи рыжие волосы стали еще длиннее и ярче.

— Отстаньте от меня! — прорычал я и перевернул кофейный столик, на котором стояли чашки и упаковка крекеров. Посуда разбилась, зверушки усыпали пол.

Было физически больно это признавать, но моя отвратительная семья была права. Да, я сам во всем виноват. Я всех от себя оттолкнул: Сабрину, Эли, Одри и других незначительных девушек, встречавшихся на моем пути.

Я взял ноутбук, где в окошке программы удаленного доступа по-прежнему отображалась темнота, и затряс его над собой с криком:

— Куда ты подевалась?!

Мужчина, сидевший напротив меня, громко щелкнул фисташкой, уже двадцать шестой по счету. Я прожигала его гневным взглядом начиная с третьей, но он до сих пор не понял, что надо выбрать менее раздражающий перекус, и достал из пачки следующий орешек.

Не таким я представляла себе возвращение после суда по делу Филлипса. Да и суд еще не завершился. Остальные члены команды остались в Нью-Йорке готовиться к следующему заседанию, тогда как я возвращалась в Вашингтон опозоренной.

Я побледнела, вспомнив, что произошло в суде. Настал мой черед выступить с одним из доводов в защиту клиента — техническим и скучным и тем не менее важным. Я встала, затянутые в колготки колени дрожали. «Покажи им, Харрелл», — прошептал мне Коннор.

Сделав глубокий вдох, я заглянула в свои записи. И тут засветился экран телефона, лежавшего рядом с блокнотом, и одно за другим посыпались сообщения от Одри. Я старалась не смотреть на экран, но все же заметила слово «помоги».

— Кэтрин! — сердито прошептал Билл. — Твоя очередь.

Я резко подняла голову, напоминая себе о важности происходящего, однако сосредоточиться на деле уже не смогла. Вдруг Одри и правда нужна моя помощь? Когда она пожаловалась на шаги в квартире, я решила, что это Макс принес цветы или что-то еще придумал. А если это не он? Что, если Одри в опасности?

Сто раз отрепетированный текст вылетел из головы. Я чувствовала, что взгляд шефа прожигает мне спину, наверняка он сожалел, что доверил ответственную работу ничтожеству вроде меня.

«Что, Кэт, язык проглотила?» — усмехнулась где-то в моем подсознании Эмили Сноу.

Я наконец заставила себя открыть рот и что-то сказать, но с трудом подбирала нужные слова, а мой голос был тонким и дрожащим, голосом ребенка, а не компетентного профессионала. Несколько раз судья попросил меня говорить громче. Когда я ошиблась в кратком изложении дела и судья меня поправил, стало ясно, что все кончено. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я с трудом нашла в себе силы завершить речь. Возвращаясь на место, посмотрела на Коннора, ожидая хоть капли сочувствия, — он предпочел не встречаться со мной глазами.

А самое ужасное, что Одри, как оказалось, просто не могла уснуть и хотела поговорить со мной о Максе.

Черт бы ее побрал, эту Одри.

Она была моим спасителем и моим палачом. Без Одри я не завела бы друзей и не вела бы нормальную жизнь в колледже. И если бы не она, сегодня я могла бы добиться успеха. Ну зачем отвлекать меня в такую минуту?! Она же