После занятий Стогов вместе с Ниной зашел к Галине Андреевне поздравить с праздником.

– Вот тебе раз! А я рассчитывала, что ты с нами пойдешь в гарнизон. Будут артисты из Томского театра эстрады. Да у них в гарнизоне и своя самодеятельность – сплошные таланты.

Виктор взглянул на Нину. Она смотрела на него с надеждой. Но он вновь представил себе огорчение мамы и твердо сказал: «Не могу!»

С каждым приездом домой Виктор открывал для себя какие-то новые стороны жизни взрослеющих ребят. Вот и сейчас, глядя на их выступления со стихами, маленьким спектаклем на тему «Добрый доктор Айболит», он от души смеялся, когда дети совершенно серьезно изображали зверюшек, которых в жизни никогда не видели. Забавно было смотреть, как доктор Айболит лечит больного тигра яблоком, сделанным из картошки, и поит молоком. Виктор сидел вместе с матерью и держал ее за руку… Нет, он нисколько не пожалел, что не остался в Асине.

Через два дня на телеге колхозного почтальона Стогов вернулся в райцентр.

Несмотря на задержку, а иногда и недостоверность информации о войне, весь персонал детдома жил надеждой на ближайший и полный разгром фашистской Германии, связывая победу со скорым возвращением домой.

Часто теплыми вечерами воспитательницы собирались в детской беседке, названной, с легкой руки Вероники Петровны, «залом заседания педсовета», и обсуждали проблемы, возникающие теперь едва ли не каждый день.

– Сегодня, – начала старшая воспитательница, – я стала свидетельницей забавного эпизода. Прохожу мимо туалетной комнаты и вижу, что перед дверью Саша Кронштадтский, морщась от нетерпения, выразительно приплясывает… Я спрашиваю: «Ты что мучаешься, иди на горшок, дверь-то открыта!» – «Да, там Марина давно сидит и не выходит», – ответил он. «Ну и что? – говорю. – Горшков то шесть. Она же не на всех сидит». – «Пусть она выйдет, – возразил он, – тогда я пойду». Я чуть не упала, услышав это. Мальчик вырос, а мы и не заметили! Я вошла в комнату, а Марина сидит на горшке и играет с куклой.

Все засмеялись, пошли шуточки. Но Изабелла Юрьевна серьезно обратилась к Нелли Ивановне:

– На сегодня это единичный случай, но завтра он может стать массовым. Давайте разделим комнату, ну хотя бы ширмой, и обозначим половинки рисунками: для мальчиков и для девочек.

И как всегда, текущие педагогические и бытовые вопросы плавно перешли к главному – возвращению в Ленинград. Только надежда, что ответ Ленсовета придет обязательно и непременно положительный, помогала сдержать недовольство и раздражение.

– Я поручила Виктору немедленно, любым способом доставить письмо сюда. В этом нам поможет председатель райисполкома. – Нелли Ивановна всегда старалась уйти от этой больной темы. Вот и сейчас она пыталась перевести разговор в другое русло. – Вы обратили внимание, как спокойно местные жители воспринимают вести с фронта о победах Красной армии? Чем это объяснить?

– А они и к поражениям наших войск относились также без заметных эмоций, – заметила одна из воспитательниц.

Все вопросительно посмотрели на Нелли Ивановну.

– Безусловно, это не безразличие, – продолжила директор, – причин здесь много. Видимо, удаленность от линии фрона сглаживает остроту восприятия – как поражений, так и побед. Кроме того, плохая информированность. Мы же сами много раз сталкивались с ложными сведениями, скорее всего неумышленно искаженными, ведь радиоточек нет даже в Асине, а почта доставляется с черепашьей скоростью. Да и заботы о хлебе насущном. Сибирь ведь основной поставщик людей, военной техники и продовольствия для фронта. Ну и, конечно, сибирский склад характера: уверенность в себе, выдержка, неторопливость, настойчивость. Все это отличает их от нас, задерганных городской суетой. Мне кажется, среди сибиряков трудно встретить людей холерического темперамента.