Виктор слез с лошади, но не так, как это делают нормальные всадники, а, перекинув ногу через лошадиную шею, съехал, встав сразу на обе ноги.

– Стогов, что это значит? – обратилась к нему директор школы. – Ты, случайно, не со скачек на приз «Золотой хомут»?

– Не, Зоя Федоровна, я сорок километров проскакал из Ягодного, чтобы не опоздать на занятия, – не моргнув глазом, сочинил Виктор.

– Похвально, похвально! – одобрительно кивнула директор. – Только не заезжай на лошади в класс!

Подошли друзья. Нина робко протянула руку к холке животного.

– Не укусит? – спросила она.

Виктор вспомнил, что когда-то такой вопрос задала одна из воспитательниц Пашке, приехавшему к ним во двор на коне. Вспомнил и ответ, тогда понравившийся ему: «Это же не собака!»

– Сколько же ты ехал? – сочувственно спросил Слава Хромов.

– Да я не торопился… часа два с половиной, может, три.

Стогов врал, сам не догадываясь, что за сорок километров пробега лошадь не бывает такой сухой и спокойной. Не догадывались и ребята, возможно в своей в жизни ни разу не садившиеся на коня.

Лошадь помогла сближению Нины и Виктора. Теперь, в заботах о ней, им приходилось вместе готовиться к занятиям. После обеда Нина подходила к дому Виктора. Они брали лошадь под уздцы и шли из поселка до конца огородов. Потом Виктор подсаживал Нину на хребет лошади, запрыгивал сам и, замирая от близости, вдыхая запах ее волос, щекотавших лицо, мечтал, чтобы путь до реки Чулым был нескончаемым. Может быть, Нина тоже испытывала что-то подобное, а может быть, просто трусила, но она категорически возражала против быстрой езды рысью и тем более галопом.

Виктор надевал лошади путы на передние ноги и пускал ее пастись, а сам вместе с Ниной приступал к урокам.

Отвлекаться Нина не позволяла до тех пор, пока не убеждалась, что он готов к завтрашнему дню по всем предметам. Виктору не терпелось продемонстрировать ей свою смелость и удаль. Каждый раз перед тем, как отправиться в обратный путь, он забирался на тонкую березу почти до самого верха и, оттолкнувшись, медленно, как на парашюте, опускался до самой земли, после чего отпускал ствол.

Были и рискованные случаи. Однажды, когда он влез на березу, она наклонилась, а потом вдруг сломалась, и Виктор полетел с пятиметровой высоты. Раздался крик Нины, громкий, испуганный. Если бы Витька был один, он бы не торопился вскочить, полежал бы, соображая, все ли кости целы. Но тогда он не мог себе этого позволить. Быстро поднялся и объявил, что сейчас все повторит, пусть с тем же исходом, но лишь бы только снова услышать ее визг. Нина воспротивилась. Но буквально через пару минут Виктор почувствовал резкую боль в ступне.

Приближались первомайские праздники. Нина предлагала Виктору остаться и отметить 1-е Мая в гарнизоне, куда пригласили Галину Андреевну на торжественное заседание и праздничный концерт.

Поначалу Виктор согласился. Но потом вспомнил полные тревоги мамины глаза в последний свой приезд домой и передумал. А чтобы Нина не обиделась, сочинил убедительную историю о записке от директора детдома, присланной с колхозным почтальоном. В ней Нелли Ивановна будто бы просит его приехать на праздники, так как начинаются весенние работы и требуется его помощь да и лишняя лошадь колхозу не помешает.