Во что обойдется нам моя гордыня?

Подлежит ли ремонту машина? И даже если да (что маловероятно), даже если страховка покроет большую часть, мы все равно в убытке. Пока машина в мастерской, Элу придется развозить детей на пикапе, тратить рабочее время. А мне достанется другой пикап, старая и разбитая «скунсовозка». Унизительно!

Я тащилась на тридцати километрах в час. Добравшись до дома, я просидела минуту, прежде чем решилась заглушить двигатель. Изменить прошлое я не могла. Мне оставалось лишь надеяться на благодать в будущем. Переключив передачу, я повернула ключ. Двигатель тонко взвыл, жалко захлебнулся и умолк.

Я толкнула помятую дверцу, скрипнувшую петлями, и вывалилась из машины. Осторожно закрыла ее, перевела дух и разрешила себе войти в дом. Из гостиной слышались звуки телевизора.

Эл отдыхал в мягком кожаном кресле, в печке пылали дрова.

– Милая, ты вернулась! Ну, как там дороги?

Я прошла на середину комнаты и остановилась.

– Что-то… случилось? Все хорошо?

– Нет. Вообще-то нет, – я прикусила нижнюю губу и промямлила: – Знаешь… тебе надо посмотреть.

Я взяла Эла за руку и повела его к двери. Лампа в гараже озарила то, что осталось от машины. Масштабы ущерба подчеркивал подтекающий бензин и прочие жидкости.

Эл уставился на меня.

– С тобой все в порядке?

– Да. Есть ушибы, но в остальном все хорошо.

– Так ты все-таки поехала через мост в Бессемере?

Я положила голову ему на плечо.

– Я так виновата. Пожалуйста, прости, что я не послушала тебя, – я плакала, не сдерживая слез.

Не отпуская мою ладонь, Эл стер слезы с моего лица свободной рукой.

– Я так рад, что ты спаслась. Остальное неважно, – и он привлек меня к груди и обнял.

Я заканчивала рассказ. Меня переполняли мысли о великодушии мужа. Кайра и Ханна привстали на сиденьях, натянув ремни безопасности, и глянули поверх приборной доски. Кайра приподнялась, глядя на стремительную воду. Ханна тоже выглянула, но быстро села на место, задумчивая и встревоженная.

– А если бы мост сломался и машина упала в воду? – спросила она.

– Иисус уберег бы меня.

К тому времени имя Иисуса было уже хорошо знакомо детям Бауэр. Они привыкли к молитвам перед сном, вместе молились перед едой и ходили в нашу церковь. Любовь к Иисусу была общей для всех в нашем доме, мы часто говорили о Нем. Он был частью нашей семьи.

Ханна вглядывалась мне в глаза. Не убедила.

– Но Дебва, а вдруг бы вода затекла в окна?

– Иисус был бы со мной и позаботился бы обо мне.

Ханна снова выглянула в окно на реку, оттянув ремень, и заплакала. Голос дрогнул.

– Но Дебва, а если бы вода потекла в машину и ты утонула?

Я встретила ее испытующий взгляд и убежденно прошептала:

– Иисус… непременно… позаботился бы обо мне. Я люблю Иисуса и верю, что он позаботился бы обо мне, даже если бы я утонула.

Мы долго-долго смотрели друг другу в глаза, и мне показалось, что душа этой пятилетней девочки, скрытая за ее большими карими глазами, гораздо, гораздо старше. Кайра наблюдала за безмолвным диалогом. То был урок. Поймут ли девочки? Казалось, Ханна хотела понять. Вглядываясь в мое лицо, она щурилась и кусала губу, словно надеялась прочитать мои мысли и потому очень старалась. Всю оставшуюся дорогу она сидела неподвижно и молча.