— И где же мы тут все разместимся?

— Не переживай, — отмахнулся Жора Гуньков. — Места найдутся для всех. Зону будут расширять, а твои «красные» им помогут.

Лицо «автоматчика» неприятно передернулось. Упрек был справедлив. Во все времена активистов привлекали для строительства зоны. По законам лагеря подобная работа считалась самой сучьей.

Но на такое «автоматчики» были не способны. Хотя они и потеряли свой прежний черный цвет, но и «красная» мантия была не для них. И отношение к активистам у них было не менее сложным, чем у «черных» к администрации.

— Строить зону… это не про нас, — буркнул Рука и, тряхнув пустым рукавом, добавил: — А может, ты меня загалчить хочешь?

Спокойно так спросил. Даже где-то равнодушно. Но Фартовый подозревал, какие нешуточные бури могут в этот момент подниматься в его груди.

— Ты не кипятись, — примирительно улыбнулся Фартовый. — Я не о том. Зону и без нас раздвинут, хотим мы того или нет. Найдутся работнички. У хозяина сейчас не только об этом голова болит, ему план гнать нужно! На нем три карьера висят, вот он и тянет из мужиков жилы. А на карьерах тоже людей расставлять нужно, а кто же их тогда охранять будет? — Не дождавшись ответа, Жора удовлетворенно протянул: — То-то и оно!

— Так к чему ты клонишь? — несколько раздраженно спросил Рука.

— Мне сорока на хвосте новость принесла, что не сегодня, так завтра у нас «красные» дубачить будут.

Глаза Руки от удивления округлились:

— Это как?

Фартовый остался доволен произведенным эффектом:

— А вот так! Раздадут «красным» винтовки и заставят блатных с мужиками стеречь! Барин давно жалуется, что конвойных не хватает. Вот ему Москва и дала добро.

Разговор начинал приобретать сложный оборот.

— А что же ты от меня-то хочешь? — недовольно спросил Рука.

— Твои архаровцы у барина на хорошем счету. Все-таки за ними боевой опыт. Я уверен, что они будут первыми, кому раздадут стволы. На КПП уже стоят мои люди, они могут открыть ворота в любую минуту. Кого я опасаюсь, так это дубарей с вышек. В их руках пулеметы, они могут враз всех положить. Вот здесь «автоматчики» и пригодятся. Как только им винтовки выдадут, так пускай снимут красноперых с вышек.

Рука всерьез задумался. Фартовый предлагал забить кочергу. А это дело серьезное и попахивает немалым кипешем. Если через колючку ломанется весь лагерь, то вряд ли кто будет способен остановить такую армаду. А если бунтарей вооружить винтовками, то получится вполне боеспособный отряд.

Рука всерьез рассчитывал умереть на зоне. Не потому, что на воле его никто не ждал, а в силу воровского мировоззрения, которое он впитывал в себя сызмальства. Подобная смерть была почетна, и втайне о такой кончине мечтал едва ли не каждый вор. Помирать на шконаре куда лучше, чем сгинуть где-нибудь в овраге от ментовской пули. Пусть уж лучше в последнюю минуту рядом окажутся кореша, с которыми хавал хозяйскую хавку, чем какой-нибудь бездушный лепила.

Но во всей этой философии имелся один существенный момент. С некоторых пор Рука не был прежним вором, а это уже другой коленкор. Нельзя сказать, чтобы он успел перековаться в «красного», но «черным» его тоже уже нельзя было назвать. Получался какой-то серый окрас, а это было обидно.