– Хорошо, – сказала она. – Езжайте.

– Вот и славно. – Тетка потерла пальцами переносицу. – Ты одевайся, Регина, а мы с Розой посуду помоем.

Мать вытаращила глаза на тетю Римму: никогда прежде та не выказывала желания заняться домашними делами, давно превратив ее в домработницу. Потом пожала плечами, отставила в сторону чашку с недопитым чаем и приготовилась встать, как дед, молчавший до этой минуты, глядя в тарелку, неожиданно подал голос:

– Прежде чем выяснить, что там… в городе, надо бы разобраться, что у нас тут творится.

Мать опустилась обратно на стул и озабоченно посмотрела на деда:

– О чем ты, папа?

Дед упорно не поднимал головы, не смотрел ни на кого из них.

– Неужели вы не замечаете ничего необычного? В этом доме что-то не так… Здесь творится что-то! – почти шепотом произнес он.

– Роберт! – предостерегающе проговорила тетя Римма.

Дед вдруг вскинул голову – движение вышло настолько резким, что Роза вздрогнула от неожиданности.

– Что – Роберт? Хочешь сказать, я один это вижу? Но Роза – она ведь тоже! – Он обернулся к внучке. – Вы все всё понимаете!

– Если мы будем пугать друг друга, ничего хорошего не выйдет! Зачем нагнетать обстановку? Мы съездим и скоро все узнаем!

– Папа, – примирительно произнесла мать, – думаю…

– Сегодня ночью я видел себя мертвым, – безжизненным тоном проговорил дед.

Воцарилась тишина. Никто не решался произнести ни слова – сидели и смотрели на деда во все глаза, ожидая, что еще он скажет.

– Я не сошел с ума. – Он поочередно поглядел на каждую из женщин и в итоге остановил взгляд на дочери, обращаясь к ней. – В комнате было не так уж темно. Я погасил ночник, но оставил включенной настольную лампу. Да еще эта луна… Никто из вас не обратил внимание? Полнолуние длится уже дней десять! Это само по себе ненормально! Так не бывает!

«Выходит, не я одна это вижу», – подумала Роза. По глазам тети Риммы и матери было ясно, что и для них слова деда о полнолунии – никакая не новость. Они тоже заметили, только молчали. О чем еще молчали, интересно?

– Луна, если ее не закрывают тучи, яркая, как фонарь, – говорил тем временем дед. – Обычно я задергиваю шторы, лунный свет действует мне на нервы. Но вчера в сотый раз подходил к окну, выглядывал, да так и… В общем, в комнате был полумрак. Я лежал на кровати поверх одеяла, не раздеваясь. Было четверть двенадцатого – собственно, и не ночь еще. Поздний вечер.

– И что? – теряя терпение, проговорила тетя Римма. – Не тяни резину бога ради!

– Да-да, извините. В общем, повернул голову и увидел на полу что-то темное. Какую-то тень.

Сердце у Розы колотилось как безумное. Мать вцепилась в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я привстал, чтобы рассмотреть получше, потом подошел ближе и увидел… – Дед перевел дыхание, пытаясь справиться с волнением. – Там был я сам. На полу. Я… та фигура лежала на спине, и лицо было отчетливо видно. Это было мое лицо! Но такое страшное, такое жуткое…

Дед издал какой-то чудной звук – не то писк, не то всхлип. Прижал руку к шее и шумно сглотнул.

– Папа! – Мать протянула руку через стол и коснулась его, но он дернулся как от удара и заговорил быстрее: