Какой он сильный, оказывается! Потом поставил на скрипучий снег и поцеловал в нос.

— Ты самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал! — выдохнул он, прежде чем прижаться к ее губам.

И все поплыло… Качнулось темное небо, закрутились в страстном танце звезды, чуть ярче засияли огромные шары фонарей и тихо зазвенели голые ветви деревьев… Было так хорошо, уютно, сладко, как не было очень давно. И приземление в его объятия тоже оказалось прекрасным. Он крепко сжимал ее плечи, не давая потерять равновесия, и смаковал ее губы, и шептал слова, о которых она успела позабыть.

В себя они пришли, когда уставшая ждать телохранительница кинула им в ноги снежок. Вместе обернулись на нее, смерили тяжелыми, недовольными взглядами, потом чмокнули друг друга в губы и нарочито медленно двинулись к гостинице.

Утром Алла Николаевна порхала. Все казалось ясным и прекрасным. Умывание. Выбор платья. Прическа с новыми шпильками-перьями и кулон с совой, помогающий определять ложь. Несмотря на практичные приготовления к визиту в Академию, хотелось петь, танцевать и делать глупости! О, женщина понимала опасность такого восторженного состояния, но так хотелось продлить его еще хотя бы чуть-чуть.

Когда принесли завтрак, вместе с ним явилась и ехидно ухмыляющаяся госпожа Фиркин.

— Доброе утро, мастер Алла, надеюсь, вы хорошо спали?

— Спасибо, спала прекрасно, — ответила она сдержанно. Почему-то при виде «кастелянши» веселье угасло само собой.

— Собираетесь в Академию искать помощницу? — Тел охранительница сделала жест, проверяя еду, но мастеру почудился серебристый порошок на краешке бокала.

— Да. Мастер Мур будет сопровождать меня, — степенно ответила Алла Николаевна, принимаясь за кашу. Пить из бокала она не стала, благо их было два: один для фаты, второй для воды.

— Боюсь, ваш спутник сегодня не появится, — в голосе «кастелянши» слышалась точно выверенная порция яда. — Лорд Илькар пригласил мастера Мура на бокал вина и сделал ему некое предложение… Увы, между золотом и чувствами мужчины выбирают золото.

Если бы Алле Николаевне действительно было всего двадцать лет и в душе бушевали не только эмоции, но и гормоны, она бы расплакалась, заявила, что телохранительница лжет. И по взгляду «кастелянши» было понятно, что она ждет именно такого перепада настроения. Истерики. Крика. Слез на груди женщины, которая все поймет и пожалеет. Действительно, сдержаться и не метнуть в голову самодовольной телохранительницы какой-нибудь тяжелый предмет стоило Алле Николаевне больших усилий. Но тут она могла поблагодарить особенно противную «замшу» начальника комитета по науке и культуре, которая обожала являться без предупреждения, а потом бродить по залам и задавать каверзные вопросы, выводящие из себя с пол-оборота. Но был и несомненный плюс: лицо держать эта ведьма всех научила в самые сжатые сроки.

— Что ж, если у мастера Мура найдутся другие дела, полагаю, он известит меня запиской, — нарочито легкомысленно сказала она. — Если же нет, мы оба свободные люди и вольны поступать на свое усмотрение, — тут она сделала многозначительную паузу и произнесла так, словно камень уронила: — И запомните: наши отношения не касаются никого.