Из-за алтаря вышел жрец, совершенно лысый, но с бородой до самого пупа. В фиолетовой мантии и с гроздьями атрибутики на шее. Он вскинул ладони и проговорил монотонно:

– Миряне! Мы собрались здесь, чтобы объединить в нерушимый союз этих влюблённых…

Аделина поморщилась – вот же лицемер. А ещё жрец. Хоть бы поинтересовался, кто тут вообще влюблён. Хотя, она влюблена. Да только не в это желтозубое гадство.

Каверон перед ней (вырядился, как попугай, наверное, хотел её платье затмить – красные штаны, зелёный атласный камзол, и всё в блёстках, прямо травести-шоу) скалится в улыбке. Явно догадался, насколько ей всё это претит.

Но что теперь поделать? Даже «нет» сказать не получится – бесполезно.

Жрец продолжал:

– Сейчас, перед вами и Небесным алтарём совершится великое действо. Мы счастливы объединить Каверона Рафинода и Аделину Эрион в законном браке. Итак, начнём церемонию.

Потом Аделина, как в тумане наблюдала, как к ним подносили какие-то книги, заставляли класть на них ладони, повторять какие-то тарабарские слова. Ей было уже всё равно. Спасибо хотя бы на том, что рафинодская морда потерпел эти два дня после приезда и не потащил её в постель. В этом, конечно, её заслуга и заслуга матери, которая настояла на том, что невесту по традиции не положено показывать жениху до прихода в святилище.

И неважно, что до этого они виделись, и вообще он буквально приволок её из леса.

Это дало возможность немного передохнуть, но не изменило неизбежного – она перед Кавероном и тот ждёт от неё клятвы. Какого-то дурацкого обещания, которое свяжет её по рукам и ногам. Ну, классно, конечно…

– Аделина? – напористо прошептал лорд, вырывая её из тягостных мыслей. – Твоя очередь.

Она вздрогнула. Что, уже? Что она должна делать? Присягать ему на верность? А потом что, поцелуй потребует? Какая гадость… Она прекрасно помнит его скользкий язык. Фу…

Жрец подбодрил:

– Невеста так невинна, что оробела. Это делает ей честь. Но ты должна повторить за мной, дитя: «Я, Аделина Эрион, дочь лорда и леди Эрион…»

Горло перехватило ледяной лапой. Она вдруг почувствовала дикую слабость в коленях, а в теле дрожь. Сейчас? Сейчас всё произойдёт? И пути назад нет?!

Еле держась на ногах, она произнесла непослушным языком:

– Я, Аделина Эрион, дочь лорда и леди Эрион…

– Соглашаюсь стать законной и единственной женой… – продолжил жрец наставительным тоном.

– Соглашаюсь… стать… законной и единственной… – Аделина запнулась, во рту пересохло, она затравленно оглянулась. Но все смотрели с ожиданием и затаённым желанием, чтобы всё поскорее кончилось, ведь в замке накрыт шикарный стол.

Никто не пытается ничего сказать против. Всем плевать. Даже родителям той, чьё тело она заняла.

Чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, в ушах шумит, а перед глазами всё плывёт, она крепче сжала лозу в пальцах – единственное напоминание о неожиданном и удивительном счастье, которое она даже не успела осознать, и набрала воздуха в лёгкие.

Когда Аделина готова была произнести роковое слово, святилище сотрясло, как от землетрясения, а в следующий момент окна на потолке распахнулись. Из них посыпался снег, задул ветер.