— Лишай. Твое право, — разворачиваюсь и выхожу на крыльцо, ощущая как прохладный ветер пробирается под полы пальто, но мне все равно. Не пытаюсь запахнуться, спускаюсь по лестнице, сжимая в руке ремешок сумочки как спасательный круг. — Поехали.

Шофер повинуясь приказу открывает для меня дверцу и прежде чем она захлопывается я слышу все тот же повелительный тон.

— Я отрекусь от тебя! Мне не нужна такая дочь! Даже муж тебя не выдержал дольше…

Вакуум салона и легкий тонер стекол спасают от суровой реальности, и я слышу как загудел мотор, и машина начала движение, оставляя позади дом моего детства и отца, стоящего на крыльце в одной рубашке и брюках.

Он кричит что-то еще не обращая внимания на слуг, но я уже не вслушиваюсь, смотрю в подголовник переднего сиденья и стараюсь заново научиться дышать.

Дорога до особняка Хасановых в памяти не откладывается и как только я оказываюсь у их дверей словно выныриваю из кокона оцепенения.

Вхожу в холл, все так же крепко сжимая ремешок сумочки, и взгляд натыкается на стоящего у окна Армана.

Черный свитер-водолазка обтягивает его плечи как вторая кожа. Руки в карманах черных брюк натягивают те так, что у меня пересыхает во рту. Он слегка похудел в больнице, но не утратил той хищной грации, присущей ему от природы. Да, сейчас эта скрытая сила покоится, но я отчетливо помню, какая мощь кроется в его теле. Когда Рустам помог мне выбраться из машины Мазура, и я видела как мой муж уложил тех троих.

Не человек, а машина для убийства.

Интересно, останься я с ним, он бы поднял на меня руку? Посмел бы во время одной их наших ссор?

Теперь я не узнаю.

— Можно начинать, — при звуке моего голоса мой муж оборачивается и кивает отстраненно глядя сквозь меня.

— Идем.

В кабинете царит полумрак, и не смотря на августовскую жару, я все равно развел огонь, потому что люблю на него смотреть. Кондиционер поддерживает прохладу, но здесь у камина я все равно чувствую себя как на сковородке, и расслабляю узел галстука слегка рваным движением.

Она не пришла.

Каким надо быть человеком, чтобы не явиться на похороны собственного отца?

Эта мысль не выходит из головы, и я в который раз прокручиваю ее в мозгу, не позволяя себе поддаться эмоциям и ненужным воспоминаниям. Мне казалось, она другая.

Думал, Ангелина не такая. Чистая, непорочная, искренняя. Но давно уже пора признаться, я никогда не смогу быть уверен, что прочитал ее. Она по-прежнему для меня интрига, и с каждым днем этот ребус противоречий только запутывается и мне не удается его разгадать.

Знаю лишь одно. Она не такая как все.

Те предсказуемые, пресные, поверхностные бабы, что были до нее и после, не смогли сравниться с ней. Они и мизинца ее не стоят, и не волнуют меня так, как волнует моя бывшая жена.

Невыносимо жарко в этой гребаной комнате!

Стягиваю пиджак и отшвыриваю галстук, расстегивая пару верхних пуговиц рубашки. Лед в стакане уже растаял, и я залпом допиваю алкоголь и морщусь от противного ощущения жжения.

— Теплый сука.

— Налить еще? — Рустам откликается из соседнего кресла, и я отрицательно мотаю головой, глядя на человека, которому обязан жизнью. — Тоже верно. Тебе пора прекращать пить. С тех пор как она ушла, ты не просыхаешь, это может плохо кончиться, брат.