Он пробежал хорошо знакомыми дорожками парка, потом по каменному мосту, потом оврагом выскочил на кольцевую дорогу и остановил такси.

Водитель был пожилой: он с некоторым сомнением осмотрел Женьку, но все-таки спросил:

— Куда поедем?

— Сейчас подумаем. Помогите мне. Это очень важно. Вы видите, я не пьян. Вы хорошо знаете Москву?

— Как спою квартиру.

— Давайте сообразим. Мне нужно такое место, где рядом церковь с кладбищем, пивная и баня. Да, еще рынок.

— Красная Пресня, — уверенно сказал водитель, резко трогая с места. — Это там тебе навешали? Разбираться едешь?

— Навешали там. Разбираться буду после. Сейчас надо одну девицу от бандитов выручить. Она там осталась.

— Место-то узнаешь?

— Должен.

И они подъехали прямо к нужному дому, правда, далеко не сразу — поплутать-таки пришлось порядком. Женька выскочил из машины и бросил на сиденье визитную карточку, которую ему дал Оболенский.

— Будь другом, позвони по этому телефону и скажи, что Стригин просит помощи. Пускай сюда едут, в двадцать четвертую квартиру.

Дверь была, конечно, заперта. Женька стал звонить. И, конечно, ему не открыли. Он разбежался и ударился в дверь. Еще раз, еще!

На площадку выглянула соседка.

— Не бойтесь, — сказал Женька. — Так надо.

Она захлопнула дверь и стала звонить в милицию.

Наконец дверь ввалилась в прихожую, повиснув на одной петле. Женька вбежал в первую комнату — никого. В другой со стулом в руке стояла бледная Вика. Он схватил ее за руку и потащил к выходу. Вика нагнулась и подцепила с пола свою сумку.

Только они выскочили на площадку, как внизу гулко бухнула входная дверь, по лестнице загремел топот и послышались злые голоса.

Женька, не выпуская Викиной руки, бросился наверх. По пути он звонил в квартиры, но ждать, пока им откроют, было некогда.

Последний этаж. Дверь на чердак. Они остановились, прижавшись друг к другу, тяжело дыша, прислушиваясь.

— Здесь они где-то. Не могли далеко уйти, — это был голос худого. — Наверху посмотрим.

Вика зажала ладонью рот. Женька толкнул чердачную дверь — она дернулась, но не открылась. Пригляделся — в петли для замка вставлена и скручена проволока. Ломая ногти, он стал разгибать ее. Этажом ниже уже слышались шаги.

— Женя, — вдруг хрипло сказала Вика, — если все обойдется, приезжай ко мне на дачу. И забери себе садовую тачку. Запомнил?

— Ладно, — шепнул Женька, выдергивая из ушек проволоку. — В завещании только не забудь оговорить.

Он подумал, что после всего пережитого Вика немного не в себе, и не обратил на ее слова никакого внимания. Да и не до этого было — Женька тихо приоткрыл дверь, и они юркнули в темноту чердака.

Держась как малые дети за руки, они ощупью, спотыкаясь, пошли в глубь помещения, ища другого выхода, хотя и он мог быть закрыт снаружи. По пути Женька подобрал какую-то палку, за которую зацепился ногой.

Они затаились в уголке, когда вновь скрипнула дверь и вошли их неумолимые преследователи.

Худой чиркнул зажигалкой. И зря — огонек ее был слабый, свет не уходил далеко, но зато его самого было хорошо видно. Он медленно двинулся вперед, прикрывая лицо от света ладонью. Ушастый шел сзади, и в руке его что-то поблескивало.