Бригадный комиссар, начальник политотдела соединения, не поприветствовав Грунова, цинично проговорил:

— Ну почему, Семен Аркадьевич, пока держимся? Полки, отдельные батальоны, дивизионы, роты основательно закрепились на новых рубежах. Немцам придется очень постараться, чтобы прорвать оборону.

Комдив взглянул на начальника политотдела:

— Не сомневайся, Богдан Владимирович, постараются и так, что… но это уже лишнее.

Грунов кивнул:

— Вот именно.

Он кивнул бригадному комиссару Будко:

— Вы, Богдан Владимирович, занимайтесь своими делами. Начальнику штаба — подготовить всю секретную документацию. Я посмотрю ее позже.

НШ дивизии полковник Чеканов и начальник ПО бригадный комиссар Будко удалились в штаб.

На дворе остались Грунов и Литовцев, чуть позади, у «эмки», Дургин и Сазонов.

Грунов достал пачку «Казбека», протянул комдиву:

— Угощайся.

Старшие офицеры закурили.

Осмотревшись, Грунов взглянул на комдива:

— Значит, говоришь, пока держитесь?

— Так точно.

— И что означает «пока»? По-моему, комиссар более оптимистично смотрит на обстановку.

— На то он и политработник, а обстановка в зоне ответственности дивизии, о чем я уже дважды докладывал в штаб корпуса, становится все напряженнее, Дмитрий Алексеевич.

— В чем это выражается? Ты извини, последнее время делами с передовой занимался ПНШ, а мне была поставлена задача из штаба армии, потому я не в курсе.

— Может, пройдемся, Дмитрии Алексеевич? Или поднимемся в мой кабинет?

— Нет, в кабинет если пойдем, то позже, дела, и насиделся я в машине. Если ты устал, то другое дело.

— Да уж ночь пришлось провести бессонную.

— Что произошло?

— Немцы пытались провести разведку боем. Механизированная рота на «Ханомагах.251», усиленная танковым взводом, пыталась прорваться в районе 210-го стрелкового полка. Отбились благодаря своевременному введению в бой гаубичного дивизиона и отдельной пулеметной роты. Четыре бронетранспортера уничтожены, один танк поврежден, пехоты положили десятка два. Кутерьма продолжалась с трех до пяти часов. У нас тоже есть потери и в личном составе, и в технике. Немецкие танки уничтожили один артиллерийский расчет, повредили орудие, две машины, хорошо без боеприпасов. Три бойца погибли, восемь ранены, из них двое тяжелых. Раненых отправили в медсанбат.

Начальник штаба корпуса спросил:

— И как близко к линии обороны удалось подойти усиленному подразделению прорыва?

— На расстояние от тридцати до пятидесяти метров.

Грунов удивился:

— Так близко? А где же саперный батальон? Почему не выставили мины непосредственно у передовой?

— Где бы еще взять эти мины? Нет, противопехотные есть, а вот с противотанковыми просто беда. Все, что было, выставлено, арсенал батальона пуст. Я направлял заявку, кстати, — он кивнул на ЗНШ, — подполковнику Дургину, ответа не дождался.

— Разберемся на месте. Будут тебе мины. На корпусных складах они есть.

— Это хорошо.

— Что еще тебя тревожит?

Командир вздохнул:

— Немцы стягивают к линии фронта технику. В основном танки. Полковой разведке того же 210-го полка удалось пройтись по тылам гитлеровцев. Вести нерадостные.