Только Баскумча. Бывший сотник, а ныне тысячник Баскумча был бы на месте во главе карательной армии. Но он на севере, в ханской ставке. Самому отправляться нельзя, такое озлобленное чудище, как Самарканд, нельзя надолго оставлять без пристального внимания.

Судьба пришла на помощь царевичу в тот самый момент, когда он уже стал впадать в отчаяние. Ему доложили, что прибыл Мунке-багатур, племянник правителя Хорезма. После неудачной стычки с эмирами он утратил благорасположение капризного дяди и теперь прибыл к сыну Токлуг Тимура в надежде получить выгодную и видную службу.

Объяснились молодые люди быстро и поняли друг друга полностью. Уже на следующий день три тысячи чагатайских всадников начали готовиться к походу в мургабские степи.

Ильяс-Ходжа надеялся на успех, Мунке-багатур был в нем уверен.

Заслуживает внимания то, что в день выступления чагатайской конницы из лагеря под Самаркандом неприметный дервиш подошёл к шатру эмира Тимура и сказал телохранителям, на манер каменных изваяний охранявших вход, что у него есть для их предводителя сведения, преинтересные и чрезвычайной полезности. Телохранители с недоверием смотрели на святого человека. Какой-то уж слишком оборванный и вонючий, глаза слезятся, голова трясётся, на ногах струпья, на поясе уныло качается чашка для подаяний.

Долго бы ещё пребывали в сомнениях бдительные воины, если бы эмир Тимур сам не появился из шатра. Увидев дервиша, он внимательно присмотрелся к нему и спросил:

   — Что тебе нужно, святой человек?

   — У меня есть для тебя важные сведения, может быть, именно те, которых ты ждёшь.

   — И ты можешь мне сообщить их только с глазу на глаз? — прищурившись, спросил Тимур.

   — Именно так, господин.

   — Ну... ладно, — с неожиданной неуверенностью в голосе проговорил Тимур.

   — Ты сомневаешься, господин? Прикажи связать мне руки!

Ничего особенного дервиш этими словами не предложил. Именно так поступали в подобных случаях все владетели Мавераннахра и окружающих областей в этом веке. Ибо кто мог быть уверен, что не член секты марабутов, дервишей-убийц, просит об уединённом разговоре? Предупреждая все сомнения на этот счёт, сегодняшний гость сам предложил совершить эту меру предосторожности. А может быть, тут особо хитрый расчёт на то, что пристыженный эмир откажется от этой процедуры и тем самым попадёт в ловушку?

   — Что ж, раз ты сам настаиваешь... Свяжите ему руки.

Рисковать незачем, марабуты слишком искусны в деле истребления правоверных, они могут перерезать горло благодушному правителю, обладая всего лишь отточенным ногтем.

Дервиш покорно позволил себя связать.

Вскоре в полумраке шатра состоялся такой разговор:

   — И кто же тебя послал ко мне, святой человек?

   — Ты хорошо знаешь пославшего меня. Он хочет напомнить о своей искренней дружбе и спешит принести на алтарь этой дружбы букет полезнейших сведений.

   — И всё же, кто он?

   — Ученик твоего учителя, скромный выученик самаркандского медресе.

   — Маулана Задэ?

Дервиш поклонился.

   — Снова он возникает на моём пути, — задумчиво сказал Тимур.