Я присел на корточки и провел ладонью по обоям – мне показалось, что в одном месте они отклеились и чуть отходят от стены. Бумага действительно чуть прогнулась у меня под рукой.
Мериме подошел ближе и осведомился:
– Что-нибудь нашли?
– Пока не знаю, – я подцепил ногтями обои и оторвал кусок.
На пол упала бумажка, сложенная вчетверо и мелко исписанная со всех сторон. Я подхватил ее и развернул.
– Ого! – торжествующе провозгласил Мериме.
Армилов подошел ближе и заглянул мне через плечо.
– Ладно, – сказал он через пару секунд, – признаю свое поражение. Это мы проморгали.
– Так вы же не знали, что Марии было что скрывать, – дипломатично отозвался я.
– Читайте, Петр Дмитриевич, – поторопил меня Мериме.
Я подошел к окну, где было светлее.
Записка гласила:
«Дорогая Маша, мне стало известно, что ты находишься в Кленовой роще. Должна сказать, что я волею судьбы оказалась в ужасном положении. Не хочу и не имею права сейчас вдаваться в подробности, но мне необходимо бежать как можно скорее. Скрыться из этого дома, из Кленовой рощи, возможно, даже из России. Если ты помнишь нашу дружбу, милая моя Маша, то заклинаю памятью о ней – помоги мне!
Понимаю, что предприятие будет связано с расходами, поэтому посылаю в качестве предоплаты бриллиантовое колье. Продай его и помоги мне покинуть усадьбу. Я щедро отплачу за твою доброту, только сделай все как можно быстрее, потому что я больше не могу здесь оставаться.
Записку и колье передаст тебе садовник Никифор. Он мой друг, но не знает, что находится в свертке, который я посылаю тебе.
С надеждой на скорую весточку от тебя,
Несчастная твоя подруга, Екатерина Ауниц».
– Да, очень, мило! – заметил Мериме, когда я закончил читать вслух. – Какие трогательные отношения между хозяйкой и служанкой. Неужели бедная женщина действительно думала, что Мария ей поможет?
– Мне кажется, что мадам Ауниц все-таки жила в мире иллюзий, – сказал Армилов.
– Очень может быть, – Мериме покачал головой. – Во всяком случае, этого мы уже не узнаем. Зато нам известно, что Мария приняла подарок, хотя, возможно, и не собиралась использовать его так, как просила ее мадам Ауниц.
– Да и где бы она могла его продать! – заявил Армилов. – Ее задержали бы в первом же ломбарде, решили бы, что горничная попросту ограбила свою хозяйку.
– Мария примеряла колье, – сказал я. – Может, из любопытства. Или же она собиралась на свидание.
– Не похоже, чтобы у нее был поклонник, – заметил Армилов. – Все говорят, что Мария Журавкина редко выходила из дома, даже по праздникам чаще всего оставалась в усадьбе.
Я промолчал, не желая выдавать отца Василия, решил, что все равно до него доберусь, если он замешан в убийстве. Но зачем бросать священника на растерзание полицмейстеру?
– Вы уверены, что Бродков все вам рассказал? – вдруг спросил меня Мериме.
– Хотите сказать, у них с Марией была связь?
– Почему нет?
– Мне так не кажется.
– Послушайте, – вмешался Армилов. – Допустим, она надела колье и пошла на свидание. По дороге ее убили. На теле ожерелья не было, и в ее комнате его тоже не оказалось. Стало быть, драгоценность вполне мог забрать убийца!