Остальные участники один за другим поднимались на поверхность, и по их позам было ясно, до чего они разочарованы провалом на таком раннем этапе испытаний. Стажёры уныло выбирались из бассейна, стаскивая с себя снаряжение и ворча, что это было совсем, совсем нечестно.
Двое стажёров вообще не попали в бассейн – они слишком поздно добежали до раздевалки и обнаружили, что гидрокостюмы кончились. Им уже сообщили, что они покидают программу – всех, кому не удалось даже добыть гидрокостюм, немедленно дисквалифицировали. «У центрального входа, – сказали работники Космодрома-2, – вас ждёт транспорт для доставки домой». Эти двое получат дипломы участников и фотографии себя на Космодроме, но Марса им не видать, как своих ушей. Один из этих двоих, маленький мальчик, горько расплакался.
Анни думала, что их с Леонией ждут хоть и неохотные и неискренние, но поздравления, поднятые вверх большие пальцы, подставленные для хлопка ладони и кислые улыбки – ведь они честно заслужили победу. Но реакция оказалась противоположной: на них смотрели с презрением!
Анни пыталась улыбаться, но остальные скользили по ней взглядом, как по пустому месту, или перешёптывались. «Держись, – сказала себе Анни. – Такое с тобой уже было – и ничего, выжила. Ни в коем случае не принимай это близко к сердцу». Она вздёрнула подбородок и тоже стала смотреть на всех высокомерно и презрительно. Однако это вовсе не доставляло ей удовольствия.
Зато Леония совсем не казалась приунывшей. Свет красных пульсирующих ламп отражался в её кошачьих глазах, отчего вид у неё был не вполне земной. Она подставила Анни ладонь – дай пять! – и шепнула:
– Отлично, партнёр, нас осталось всего двадцать два!
Глава одиннадцатая
На следующий вечер Анни сидела в спальном отсеке Космодрома-2 и выжидала, пока Леония уснёт, чтобы тайком выбраться и встретиться с Джорджем. Она прокручивала в голове всё, что успело произойти за эти дни в космическом лагере. Прокручивала и думала: конечно, они с Джорджем оказались здесь не только потому, что им этого хотелось, но и потому что они должны были попасть на Космодром-2! Они затеяли расследование сразу нескольких таинственных событий, и все пути вели именно сюда.
Но через пару дней стало по-настоящему интересно. Всех участников расселили тут же, в лагере, потому что многие дети приехали издалека, некоторые – даже из других стран. В первую неделю все девочки спали в одной большой спальне, а мальчики – в другой. И там и там часто стоял хохот – будущие астронавты были веселы и дружелюбны, хотя и знали, что не все попадут на Марс. В первый день на вводном занятии в ЦУПе кое-кто задирал нос и вёл себя неприветливо, однако вскоре все уже ощущали себя единым целым. После долгих часов астронавтской подготовки они были так измотаны, что готовы были отключиться, едва голова коснётся подушки, – но, несмотря на это, умудрялись перед сном ещё поболтать.
Помогало и то, что стажёры получали послания от родителей и друзей – правда, не напрямую, потому что телефоны и планшеты были запрещены. Но каждое утро и каждый вечер им раздавали длинные бумажные ленты, на которых были распечатаны письма из дома. От Эрика Анни не получила ни слова – они с Джорджем подозревали, что сотрудники Космодрома перехватывают сообщения от него, – зато пришло несколько писем от мамы, которая взахлёб описывала города и страны, где побывала с концертами. Даже Джордж получал весточки от родителей: писали, что очень устают, возделывая почву на своём острове, что питаются плодами своих трудов и что им очень его не хватает. В один из вечеров Анни даже получила письмо от Эрбота – по крайней мере, так они подумали, ибо оно представляло собой длинный ряд цифр. Анни начала было его расшифровывать, но, поскольку это был конец особенно изматывающего дня, она так и уснула – в астронавтской пижаме и с бумажной лентой в руке. Проснувшись утром, она обнаружила, что полоска скомкана и зажата в кулаке, так что она сунула этот мятый клочок бумаги в карман, чтобы расшифровать его в свободную минуту, да так о нём и забыла.