Такие части, например, как звуки, доносящиеся из прихожей. Звуки, означающие, что изголодавшаяся собака лакомится мясом человека, который когда-то водил тебя на премьеру фильма Бергмана и в удивительный парк с каруселями на Старом Пляже и уговорил тебя сесть на борт большого корабля викингов, раскачивающегося в воздухе, как маятник, а потом смеялся до слез, когда ты изъявила желание снова покачаться на лодочке. Мужчина, который занимался с тобой любовью прямо в ванне, когда ты буквально стонала от наслаждения. Мужчина, превратившийся теперь в галету для собаки.

Распадающиеся элементы целого, как этот.

— Странные денечки, mamma mia, — произнесла Джесси. — Очень странные денечки.

Ее голос превратился в тихий, болезненный хрип. Джесси надеялась, что ей лучше всего замолчать и отдохнуть немного, но когда в спальне снова стало тихо, она ощутила, что ее панический ужас все еще здесь, он кружит, крадучись по комнате на своих мягких лапах, пытаясь найти вход и ожидая, когда она отпустит свою охрану. Кроме того, в спальне не было настоящей тишины. Гагара продолжала вскрикивать над озером, к ночи усилился ветер, дверь еще громче хлопала — и чаще, чем когда-либо.

Плюс, конечно, звуки, которые издавала собака, обедавшая ее мужем.

Пока Джеральд расплачивался за сэндвичи, Джесси зашла в соседний магазинчик. Здесь всегда можно было купить отличную рыбу — достаточно свежую, чтобы продолжать шлепать хвостом, как говорила ее бабушка. Там Джесси купила великолепное филе палтуса, рассчитывая поджарить его, если они все же решат остаться здесь на ночь. Палтус был хорош тем, что Джеральд, живущий все время на диете, состоящей исключительно из ростбифов и жареных цыплят (иногда, правда, он заказывал жареные грибы в целях более разнообразного и калорийного питания), утверждал, что он любит мясо палтуса, и она купила рыбу без малейшего предчувствия, что Джеральд будет съеден раньше, чем успеет поесть сам.

— Ты живешь в джунглях, малышка, — хриплым, глухим голосом произнесла Джесси, осознавая, что теперь она не только думает, но и говорит голосом Руфи Ниери, которая во времена их совместной учебы в колледже могла бы жить на диете, состоящей только из сигарет «Мальборо», если бы все зависело только от нее.

«Вспомни песню, которую пел Ник Лоу, когда ты однажды пришла домой после лекций, — снова заговорил дерзкий голосок. — Песню, рассмешившую тебя».

Джесси вспомнила. Она не хотела вспоминать, но вспомнила. Это была именно песенка Ника Лоу, которая называлась «Она привыкла обедать» (а теперь досталась собаке на обед), циничная музыкальная медитация одиночества, решительно не соответствующая солнечному свету, падавшему из окна. Казавшаяся такой забавной в ту зиму, теперь она изменила свой смысл.

— Прекрати, Руфь, — прохрипела Джесси. — Если ты собираешься расположиться в моей голове, так хоть не терзай меня.

«Терзать тебя? Джесс, малышка, я не терзаю тебя, я пытаюсь разбудить тебя!»