«Я заставлю бросить их, моя гордая красавица», — произнес внутри нее Джеральд, и Джесси содрогнулась.

— Джесси? Что с тобой? Тебе не сквозит?

— Нет. Гусь прошелся по моей могиле, вот и все. — Она слабо улыбнулась. — Что-то сегодня мы несколько увлеклись поговорками, не так ли?

— Тебя же столько раз предупреждали, что ты не должна переутомляться…

Джесси вытянула свою руку в перчатке и осторожно прикоснулась к левой руке Мэгги:

— Моей руке уже действительно лучше.

— Да. Если ты смогла клацать ею по клавиатуре, даже половину того времени, и не умолять меня о таблетке, как только, я появилась на пороге, то мне кажется, что ты поправляешься даже быстрее, чем ожидал доктор Моилиор. Но все равно…

— Но все равно мне лучше, а это здорово… правильно?

— Конечно, это хорошо. — Домработница посмотрела на Джесси, как на сумасшедшую.

— Ну вот, а теперь я пытаюсь поправиться окончательно. И первый шаг к этому — письмо к моей старинной приятельнице. Я пообещала себе в октябре, когда у меня были тяжелые времена, что если только выберусь из этой каши, то обязательно сделаю это. Но я все время откладывала. И вот теперь наконец-то пытаюсь выполнить свое обещание, и я не смею остановиться. Иначе я смогу передумать.

— Но таблетки…

— Мне кажется, что у меня будет достаточно времени дописать письмо и запечатать его в конверт прежде, чем я стану слишком сонной, чтобы продолжать работу, А потом я улягусь спать, а когда проснусь, то поужинаю. — Она снова притронулась правой рукой к левой руке Мэгги, и в этом движении сквозили твердость и нежность. — Ты, приготовишь мне обильный ужин.

Мэгги продолжала хмуриться:

— Нельзя переводить продукты, Джесси, и ты знаешь об этом.

Очень мягко Джесси возразила:

— Есть вещи более важные, чем еда. И ты знаешь об этом так же хорошо, как и я, разве не так?

Мэгги снова взглянула на монитор, потом вздохнула и кивнула. Когда она заговорила, это был тон женщины, отдающей должное каким-то общепринятым представлениям о сентиментальности, в которую лично она не верит. — Возможно, а если и не так, то вы здесь хозяйка.

Джесси кивнула, впервые донимая, что на этот раз это нечто большее, чем просто условность, к которой они обе прибегали для удобства. — Мне кажется, что это именно так.

Брови Мэгги снова взлетели вверх.

— А что если я принесу сэндвичи сюда и оставлю их на уголке твоего стола?

— Продано! — усмехнулась Джесси.

Теперь улыбнулась и Мэгги? Когда минуты через три она принесла сэндвичи, Джесси снова сидела перед мигающим экраном монитора, бросающим зеленоватые отблески на ее лицо, склоненное над клавиатурой, на которой она что-то медленно набирала. Маленькая ирландка и не пыталась не шуметь — возможно, она не смогла бы пройтись на цыпочках, даже если бы от этого зависела ее жизнь, — но Джесси все равно не слышала, как та вошла и затем удалилась.

Джесси вытащила пачку газетных вырезок из верхнего ящика своего письменного стола и перестала печатать, пересматривая их. На большинстве вырезок были фотографии мужчины со странным плоским лицом, сужающимся к подбородку и расширяющимся к бровям. Его глубоко посаженные глаза были черными и круглыми, но абсолютно пустыми, глаза одновременно вызывали образ Донди, бездомного бродяги из комиксов и Чарльза Мэнсона. Толстые губы под тонким острым носом.