В основном же нас окружают сотрудники «Драгонкейка» и именитые клиенты Романа. То и дело раздаются вспышки фотокамер, снуют туда-сюда журналисты. Роман в тусовке не последний человек — законодатель мод на десерты, так что обойти стороной его свадьбу богеме никак нельзя.
Мне идеально подошло платье, которое я померила одним из первых. Я вообще в плане одежды человек непривередливый, и потом что особенного в свадебных платьях? Ну белые, или бежевые, пышные или строгого кроя. Я выбрала белоснежное, средней пышности. Стилистка уговорила меня на маленькую фату, хотя по большому счету я уже год как была до этого замужем, хоть и не регистрируя отношения, так что мне, беременной, этот символ невинности был совершенно ни к чему, но мне его нацепили…
Я не узнаю себя в платье. Живота еще никакого не видно и моя талия идеально подчеркивается корсетом, грудь тоже выгодно приподнимается им. Не знаю, как Дракон дотерпит да нашей первой в кавычках ночи, если увидит эти аппетитные полушария.
Папа ведет меня под руку, как в заграничных фильмах. Все взгляды, вспышки камер направлены на меня. В глазах рябит от множества лиц, и где-то там, вдалеке, под украшенной цветами беседкой меня ждет — ОН. Мое Солнце. Мой самый любимый человек на свете. Мой Дракон.
Роман одет с иголочки. В дорогом брендовом костюме, с ослепительной голливудской улыбкой. Иссиня-черные волосы блестят в лучах Светила, зачесанные стильно наверх. Аккуратная борода и смуглая кожа, будто он только что вернулся из турне по Карибскому морю, делают его принцем из прекрасных девичьих грез. Я иду к нему и не верю своему счастью. Так не бывает! Он просто идеальный! Да, порой он властен, саркастичен, тоталитарен, упрям, но я принимаю его таким, как он есть. Я люблю его, и этим все сказано.
Нас разделяют какие-то несколько метров, когда свет меркнет в моих глазах. Я не понимаю, что происходит. Чувствую сильный удар, боль. Словно сквозь мешок, набитый ватой слышу крики людей, мое расфокусированное сознание отмечает панику, отмечает перекошенные лица моего Дракона и Матвея, а потом все меркнет в черном киселе забвения…
***
— Давай, приходи в себя! — слышу знакомый противный голос, — ну же! Нам еще до того, как отправишься к праотцам, повеселиться надо!
С трудом разлепляю ресницы. Наверно меня накачали какой-то дрянью, действующей парализующе на нервную систему, потому-что руки и ноги плохо слушаются меня, мысли ворочаются, словно сделанные из железа. И вообще мутит по страшному.
— Давай, цыпа! — трясет меня уже виденная однажды лапа и перед глазами появляется знакомая рожа Григория. — Не хочешь сосать, трахну так, раком!
От этих слов голова начинает работать быстрее. Мозг оценивает ситуацию: я в какой-то захламленной комнате, на продавленном не то диване, не то тахте. Мои запястья связаны меж собой и привязаны к изголовью. Некогда белое платье изрядно замызгано, фаты не ощущаю.
Григорий нависает надо мной, плотоядно поедая взглядом мою грудь.
— Ух, как подросли, — мерзко хохочет бандит, грубо сминая окружности под поролоном корсета.