«Заморочился, значит, ему интересно…»

Шапка понял, что шас отправился изучать место преступления, и остался ждать результата, попутно гадая, с какого перепуга дорогостоящего шаса — а нищебродов в этой семье отродясь не водилось — занесло в глухую человскую провинцию, в которой он, цивилизованный Газон, оказался исключительно потому, что колонию построили рядом.

— А так — фиг бы вы меня сюда заманили, — пробормотал дикарь, потягивая коньяк из плоской фляжки, которую ему подарил новый друг. — А вот зачем ты сюда прибыл — вопрос, мля…

По общему мнению обитателей Тайного Города, шасы даже чихать отказывались, не видя прибыли, и потому вывод Газон сделал однозначный: пребывание в подобной Озёрску тмутаракани обещало носатому колоссальный доход, а значит, следовало попробовать пристроиться и откусить от шасского пирога пару крошек…

Что такое тмутаракань, дикарь не знал, но словно было красивое, поэтому Газон его запомнил и даже наловчился употреблять вполне к месту.

— А эти крошки могут оказаться очень даже жирными…

И Шапка погрузился в прелестные мечты о том, как шас становится обладателем огромного богатства — как именно становится, мечта умалчивала, но, в представлении дикарей, шасы чисто физически не могли стать обладателями среднего или, допустим, мелкого богатства — только огромного. Заполучив положенное, носатый временно забывает о семейной жадности и щедро награждает своего верного помощника толстыми пачками длинных рублей… После чего он, обогащённый Газон, запрыгивает в седло верного мотоцикла и мчится по окрестным дорогам, хохоча и празднуя.

Мечта, как, впрочем, и все остальные мечты дикаря, оказалась необычайно реальной, и потому расслабившийся Газон едва не прозевал возвращение будущего благодетеля.

— Ну, ты прямо фокусник, мля!

— Понравилось?

— Ещё как!

— Спи дальше.

— Какой уж теперь сон… — Дикарь по-деловому улыбнулся, напомнив Кумару, что явно пропустил плановый визит к стоматологу, и предложил: — Побазарим?

— А у тебя деньги есть со мной базарить? — Сулир попытался отбрить приставалу классическим шасским способом, но потерпел поражение.

— Главное, что они у тебя есть, — уверенно ответил Газон. — А мне нужны.

— Чтобы до Москвы добраться? Так это я организую.

— Не хочу возвращаться в Южный Форт нищим, — сообщил дикарь. — Хочу приехать на мотоцикле верном, чтобы ещё бухло было и девка…

— Зачем?

— Затем, что тогда все подумают, что в человских колониях денег много раздают, и туда отправятся. А я снова стану уйбуем и, может быть, даже фюрером.

Неожиданный прагматизм заставил Сулира умолкнуть и продолжить диалог секунд через десять:

— А то ваши не знают, как в человских колониях и тюрьмах всё устроено.

— Наши — знают, — не стал скрывать Газон. — А вот зелёным ведьмам вряд ли известно, что ты тут делаешь. И зачем ты это делаешь.

— Что я делаю?

— Не знаю, что именно, только челы местные помирать начали. И зелёные ведьмы…

— Давай пока не будем о зелёных ведьмах, ладно? — Шас почесал подбородок. Он уже понял, что дикаря придётся «брать на буксир», и прикидывал плюсы и минусы ситуации. В плюсах значилось появление знакомого с реалиями Тайного Города помощника, которому не нужно ничего объяснять и можно направить на любое связанное с колдовством дело. Жирным минусом было всё остальное, начиная от способностей этого помощника исполнять поручения. — Ты как здесь оказался?