— Что случилось?

— Пока непонятно, — негромко ответил патрульный по фамилии Коврижкин. До приезда опера именно он командовал на месте. — То ли несчастный случай, то ли…

— То ли убийство? — уныло осведомился Дима. Расследовать криминальный труп ему категорически не хотелось.

— Или так, — кивнул патрульный. — Эксперты колдуют.

— Лучше б они наколдовали, чтобы труп в соседний район перелетел.

— Или чтобы дождь прекратился.

— Или так.

Полицейские посмотрели друг на друга, но не улыбнулись, промолчали, и Дима прошёл к самому концу тупика, где на острых прутьях металлической решётки местного музея всё ещё висело тело плохо одетого мужчины.

— Бомж?

— Коряга.

— Помню… Корягин Вячеслав… — Отчество у Ройкина не всплыло. — Шестидесяти ему ещё не было.

— Пятьдесят восемь, — уточнил патрульный.

— Время смерти?

— Два — два с половиной часа.

— То есть около одиннадцати вечера, — прикинул опер.

— Ага.

— Местечко здесь глухое, жилых домов нет… Висит Коряга в тени… Кто его нашёл?

— Парочка сюда заехала, — объяснил Коврижкин. — Ну, в машине это… потискаться… Они и увидели.

— Понятно. — Ройкин ещё раз оглядел труп, коротко ругнулся на непрекращающийся дождь, который мешал ему покурить, и подошёл к экспертам. — Привет!

— Доброй ночи.

— Ещё не знаю… — Дима «включил» просительный тон: — Михал Михалыч, ну, скажи, что это несчастный случай, а?

— Звёздочки за расследование не нужны? — поинтересовался эксперт.

— Головная боль не нужна.

— Ленивый ты стал.

— Жизнь заставила.

— Эх… — Пухленький Михал Михалыч рассмеялся, но тут же посерьёзнел и подвёл опера к телу. — В теории получается по-твоему, Дима: Коряга решил переночевать в парке музея, полез через ограду в неприметном месте…

— Поскользнулся, — добавил Ройкин.

— Скорее — оступился, — уточнил эксперт. — Дождь пошёл позже. Когда Коряга лез через забор, было ещё сухо.

— ОК — оступился. И?

— И оказался насаженным на эти пики. — Михал Михалыч кивнул на острые прутья ограды. — Всё очень похоже.

— Уф! — Дима театрально вытер лоб. — Спа…

— И лично у меня есть только один вопрос, — мягко перебил его эксперт. — Бомж лез не в парк, а из парка. А поскольку в музее все окна-двери целы — Коврижкин проверил, — получается, что Коряга уходил с места ночёвки.

— Проснулся и решил добавить? — предположил Ройкин.

— Ты у нас опер, ты и разбирайся, — развёл руками эксперт. — Я тебе картину нарисую, а подписи добавишь к ней ты.

— Спасибо, Михал Михалыч.

— Обращайся.

Услышавший об убийстве Сулир усидеть в номере, разумеется, не смог. Наскоро прикончив замечательную котлету — с ужасающей скоростью, без вина и аппетита, — он облачился в костюм и вышел в прохладный осенний вечер, якобы прогуляться. Прошёл по площади, свернув прямо перед церковью, чуть прибавил ходу на следующем, безлюдном участке, а оказавшись на нужной площади — той самой, на которую выходил фасад местного музея, — снова принял вид праздношатающийся и так приблизился к небольшой толпе у ворот. Отметив про себя очевидное возбуждение собравшихся: кто-то размахивал руками, кто-то что-то говорил, кто-то озирался, вскрикивал, упоминая полицию и какого-то «несчастного бедолагу». И тем удивительнее было наличие толпы, что время на часах совсем не детское — приближался второй час ночи, — и большинству зевак завтра предстояло идти на работу. С другой стороны, кто же откажется от дармового и крайне редкого зрелища?