— С зоны откинулся.
— И справка есть?
— Канеш! — Дикарь протянул шасу успевшую замызгаться бумажку. — Сам смотри.
Архитектор брезгливо развернул документ, прочитал первую строчку и закатил глаза:
— Сигизмунд Феоклистович Левый?
— Ага.
— Откуда у тебя такое имя?
— В карты выиграл, — важно объяснил Шапка. — Нашатырь в сику проигрался и паспорт поставил, вот я и выиграл.
— Хорошо, что вы с ним настолько похожи, даже фотографию переклеивать не пришлось.
— Ага. Он тоже в бандане ходит. — Газон понял, что поскольку шас до сих пор не ушёл, то вероятность их сделки почти стопроцентная, и слегка расслабился. А расслабленный Шапка начинает борзеть практически сразу. — Слушай, барыга…
— Я не барыга, я архитектор.
— Это как? — не понял дикарь.
— Я придумываю дома, а челы их строят.
— То есть ты строитель?
— Ну… да.
— Молдаванин?
Чего-чего, а национализма, тем более — от Шапок! — шасы не терпели в принципе. В смысле, они вообще мало чего от мало кого терпели, но панибратствовать с дикарём! Такое Сулиру и в страшном сне не могло присниться.
— Так чего тебе надобно, Левый? — осведомился шас, возвращая Шапке документ.
— Денег, — осклабился тот.
— Деньги ещё заработать надо.
— Я умею. — Газон припомнил тяжкое копание могилы, машинально посмотрел на трудовые мозоли, скривился и добавил: — Только лопатой больше махать не стану.
— А чем станешь? Может, у тебя профессия какая-то есть?
— Не… — Шапка понял, что контракт утекает, и слегка приуныл.
— Бульдозерист? Экскаваторщик? Сварщик?
— Может, эта… ограбить кого надо? — с надеждой осведомился дикарь.
В принципе именно для подобных дел шас и планировал оставить Левого при себе, но не смог остановиться и продолжил измывательства:
— Ты докажи мне, что нужен. Чем ты можешь быть полезен?
— Э-э… — Газон глотнул из фляги и вдруг хлопнул себя по лбу: — Могу!
— Что можешь?
— Я ведь тут всё видел! — Дикарь кивнул в сторону музея. — Вот.
И понял, что угадал: чёрные глаза шаса вспыхнули.
— Рассказывай.
— А к делу пристроишь?
— Не брошу, — решительно ответил архитектор. — Говори.
— Я вчера того… — Воспоминания потребовали от Газона таких усилий, что пришлось сделать ещё один глоток.
— Выпил, — нетерпеливо помог собеседнику Сулир.
— Ужрался, — уточнил глотнувший Левый.
— Поздравляю.
— Есть с чем, — серьёзно произнёс дикарь. — Я с тюрьмы так не нажирался.
— И что же ты в таком состоянии мог увидеть? — с сомнением спросил шас.
— Мало, — не стал скрывать Шапка. — Я проснулся…
— От воя сирен?
— Нет, главный, я проснулся от того, что бомж подох. От хрипа предсмертного… — Газон прищурился. — Я всегда от такого просыпаюсь. Однажды даже всех спас, когда нас Гниличи резать пришли, а мы все спали…
— Об этом потом расскажешь, — перебил дикаря Сулир. Помолчал, словно выжидая, и задал очень важный для себя вопрос: — Ты уверен, что бомж не сам напоролся?
— Уверен, главный, — кивнул Шапка. — И я, главный, видел убийцу, как тебя сейчас.
Хотелось выпить.
И выкурить сигарету.
Сначала выпить, потом покурить. Потом повторить… Нет, не просто повторить, а сделать и то и другое одновременно. Стрелка указателя настроения стояла совсем рядом с чёрточкой «ноль», и надо было решать, что делать. Можно вернуться в «Стёкла» и нажраться. Можно поехать в участок, написать рапорт, нажраться и переночевать в кабинете, на диване, как бывало уже и не раз, но… Но сегодня Диме кровь из носу не хотелось оставаться одному.