Гелас будто и не заметила, как Том внезапно скис.

– Да, еще немного про действительность: я звонила Авроре час назад.

Ему вовсе не хотелось обсуждать здоровье Кнута, но он был слишком подавлен, чтобы протестовать.

– Его перевели в интенсивку. Врачи подозревают отравление. Дети приходили навестить. Аврора пыталась их отговорить, но они и слушать не хотели…

Глаза ее наполнились слезами. Том спросил себя, испытывает ли он такое же искреннее сочувствие.

– Отравление? – вяло спросил он. – Я думал, какая-то инфекция.

Гелас помолчала. Отхлебнула вина.

– Одно мне интересно, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Кому это выгодно?

– Что – это?

– Не притворяйся, Том. Ты наверняка задавал себе тот же вопрос. И он особенно важен сейчас, когда Кнута совершенно очевидно отравили.

Конечно, он задавал себе этот вопрос. Но сейчас, в связи с возможным назначением его исполняющим обязанности отравленного Кнута, ему очень не хотелось об этом говорить. Он как бы заинтересованное лицо. Хотя на самом деле не особенно заинтересованное. Лицо, заинтересованное в обратном: чтобы это назначение не состоялось. Ладно…

– Кому выгодно? Догадайся с трех раз, – тихо сказал он.

– Русские?

– Без Кнута, без его напора требование отстегнуть газ для Швеции в обмен на эксплуатацию нашего шельфа уйдет в песок…

– То есть никакой шведской ветки не будет, – продолжила она его мысль. – Конечно, вся эта идея со шведской веткой для русских как кость в горле. Их главная мысль – поставлять миллионы кубов в Германию. Сделать ее зависимой.

– Ты довела мою мысль до конца.

– И что это значит? Значит, Кнута мог отравить кто-то, кто работает на русских? Они просто-напросто хотят избежать политически двусмысленного и экономически невыгодного проекта? Я имею в виду ответвление от трубы?

– А вот этого я не говорил.

Говорить-то он и в самом деле не говорил, но думал. Обмозговал и решил: слишком далеко идущая теория, что-то из области теории заговоров. Вроде утверждения, что Кеннеди ликвидировало ЦРУ.

Гелас словно прочитала его мысли и неожиданно сформулировала теми же словами:

– Говорить не говорил, но думал, признайся… Кто еще? Том… – она посмотрела на него своими лучистыми черешневыми глазами. – Если мы с тобой будем вилять друг перед другом, кто тогда вообще сможет трезво оценить эту чертовщину?

– Русские вряд ли пошли бы на такую авантюру.

Сказал и усомнился – так ли это? Бесчисленное количество исторических примеров свидетельствовало об обратном.

– Может, они подготавливают вторжение?

– Гелас… Страх перед Россией – шведская национальная черта.

Прозвучало довольно резко, но она не обратила внимания.

– Если они готовят ядерный удар у нас под носом… выглядит довольно угрожающе.

– Ну-ну… полеты бомбардировщиков не имеют ничего общего с ядерным ударом. Меня, кстати, бесит, когда люди по привычке малюют черта. Русские, в общем, довольно прагматичны и рациональны. Чаще всего…

Гелас смотрела в бокал, словно надеялась найти там ответ на мучившие ее вопросы.

– Том… а с кем Кнут встречался в «Дипломате»?

– Должен был приехать замминистра энергетики… но он прислал какого-то