– Пошли, пошли, белая кость, голубая кровь, лицеист недоученный.
Они вышли.
Мартынов встал:
– Извините, товарищи, я к Манцеву.
Глузман уселся за огромный стол с резными трубами и махнул Леонидову:
– Садись кожаное кресло, что у меня для почетных гостей.
– Нет, спасибо, я лучше на диване.
– Ну как хочешь. Ответь мне, Леонидов, на такой вопрос, – Глузман встал, вынул из брючной кобуры кольт, положил его в ящик стола. – Где Штальберг?
– Работает, видимо, – Леонидов пожал плечами.
– Но ты его начальник…
– Э-э, нет, – перебил Леонидов Глузмана, – ты очень слабо разбираешься в редакционной иерархии. Он работал в отделе, которым я творчески руковожу. Мы обсуждает будущие статьи, я распределяю задания.
– И какое же задание выдали Штальбергу на этот раз?
– Два. Одно – поехать к речникам в затон, написать, как готовят речной флот к зиме. Он выполнил его и привез очень неплохую статью.
– На а второе?
– это задание ему по профессии ближе, он же вел светскую хронику. Встретится с Юрием Саблиным, сделать интервью, за что он получил второй орден «Красного знамени».
– Саблин получил второй орден? – изумился Глузман.
– Да об этом написано в Ведомостях ВЦИК.
– Так… Так, – Глузман зашагал по комнате из угла в угол.
– Так, где же Штальберг, Леонидов?
– Я же сказал, понятия не имею.
– Чека разоблачила его как агента Охранки, и он исчез.
– Это дело ЧК, а не моей газеты.
– Вы все хотите быть чистенькими, а новый мир строят в крови и грязи. Пора забыть, что вы, журналисты, украшение петербургских салонов. Забыть пора.
– А Вы на меня не кричите! – Леонидов легко вскочил с дивана, погладил кожу, – кстати, из нее можно сшить отличные сапоги.
– Что? Как? Почему сапоги?
– Чтобы носить, вот почему.
– Ты думаешь, Леонидов, что умнее всех. Статьи красивые пишешь, но мы то тебе подлинную цену знаем. Выясним, почему ты каждую неделю по средам бываешь в кофейне на углу Камергерского. Скоро год, как приходишь туда ровно в три.
– А вот это не должно волновать КРО, я там не назначаю свиданий ни коммерсанту Массино, ни с Брюсом Локартом, и даже не с Борей Савенковым.
– Ишь, чьи имена тебе известны, – рявкнул Глузман, – а главный враг нашей молодой страны для тебя просто Боря.
– Да, просто Боря, я, когда он министром у Керенского был, водку с ним пил и к дамам из варьете ездил. И перестаньте мне тыкать.
– Так что же Вы делали каждую среду в кафе?
– Я тебе, Михаил Гертович, объясню, – сказал вошедший Мартынов. – У него любимая девушка уехала, так вот они и наметили место встречи, а пока отпусти Олега Алексеевича, у нас дела очень важные.
Леонидов и Мартынов вышли в коридор.
Мимо них шестеро матросов с трудом волокли огромный сейф с завитушками на углах.
– Уйдите, ребята, в сторону. Он тяжелый как жесть, не дай Бог, уроним, покалечить может.
Мартынов и Леонидов шмыгнули в открытую дверь.
– Так ты откуда про место встречи узнал? – спросил Леонидов.
– Конечно, я мог бы развести тебя легко, что моя служба все знает. А дело простое, как соленый огурец. У нас в квартире подруга Иратовой живет. Варя Луганцев. Ей Елена перед отъездом рассказала, а она моей жене. С той поры мне покоя нет. Чуть что – тебя с Леной в пример ставит.