— Почему нарушаем?!
Коллеги
Около половины первого ночи генерал Заславский добрался до МИДа и вошел в кабинет Павлова-старшего.
— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — с уважением протянул он руку.
— Здравствуй, Костя, — принял пожатие Павлов, — присаживайся, думу думать будем.
Заславский насторожился.
— А что… что-то пошло не так?
— Многое пошло не так, Костя, — покачал головой мидовец, — многое. Хотя и хорошие новости есть. Главное, мы нашли Белугина.
— А что его искать? Он же в Финляндии.
— Уже в Норвегии, — поправил его Павлов, — там рядом. И он уже попросил убежища.
Заславский вполголоса выругался.
— Они дали?
Павлов покачал головой и глянул на часы.
— Кто ж ему бумаги посреди ночи выпишет? Не-ет, до утра он останется тем, кем является, — простым российским гражданином. Но главное не это.
— А что? — насторожился Заславский.
— Принято политическое решение: Белугина менять.
Заславский открыл рот, да так и замер.
— Но на кого? А главное, он же формально еще не преступник! Почему менять?!
Андрей Андреевич вздохнул.
— А у тебя есть другие предложения? Может быть, ты считаешь, его еще можно вызвать в Москву телеграммой?
Заславский так не считал, но меняться в таких условиях он считал неправильным.
— А на кого?
— Они хотят получить назад Торна Джоханссона.
Заславский удовлетворенно хохотнул.
— Таки Юра зацепил их за живое! А почему они на это идут? У нас же все равно ничего на него нет! — Он на мгновение задумался, — хотя… там тоже прагматики.
— Точно, — кивнул мидовец, — они понимают, что мы Джоханссона все равно посадим. Вот и предложили…
— Но ведь они не ровня, — засомневался Заславский, — какого-то мелкого шпиона на целого заместителя главы «конторы»…
Павлов покачал головой:
— Ну, ты не совсем прав, Костя. Во-первых, Торн для них свой, да еще белая кость, а Белугин — чужой, понимаешь? А во-вторых, этот Торн не так прост, судя по всему. Я не знаю, кто он, однако суета в определенных кругах из-за него порядочная поднялась…
— Значит, менять… — задумчиво произнес Заславский, — м-да, странно.
— Еще бы, — криво улыбнулся Андрей Андреевич, — один ни в чем не уличен, а второй даже не обвинен. В первый раз такое вижу.
Муха
Едва Соломин узнал, что все прошло как по маслу, Ти Джей доставлен в пресс-хату и хозяева хаты ждут лишь отмашки, в Лефортово приехал генерал Заславский.
— Ну, как дела?
Соломин осторожно улыбнулся:
— Нормально. Работаем.
Заславский устало откинулся на спинку стула.
— Давайте говорить откровенно, Соломин. Вы не добыли веских доказательств, что Торн Джоханссон занимался враждебной деятельностью против нашей страны. Так?
Генерал Заславский был неумолим в своих формулировках и, как выяснил Соломин, не любил неясности и туманности и поэтому считался бескомпромиссным и «неудобным», каким в действительности и был. Юрий Максимович поежился. Пожалуй, никто в целом свете не имел на него такого странного воздействия, как этот худосочный, лысый, как бильярдный шар, генерал со стеклянным взглядом и опущенными уголками рта.
— Не совсем так, товарищ генерал-майор. У нас есть показания восьми свидетелей и вещдоки. В частности, тот самый чек на жабу.