– Ну и что же он?
– Свинья! Самая обыкновенная свинья. Сказал, что послезавтра он к моим услугам… Можно подумать, он мне будет нужен послезавтра, когда о приговоре будет знать уже весь мир!
– Кстати, а где наш друг Крафт? – поинтересовался Ребров.
– Вертится где-то поблизости. Он теперь очень занят – скупил столько мемуаров, что не знает, как их теперь все выгодно продать. Ну, ничего, за Алекса я беспокоюсь в последнюю очередь!
Мир узнал приговор на следующий день. Сначала были названы оправданные. Их оказалось трое – Шахт, Папен, Фриче… Освобожденные прямо в зале суда, они уже в перерыве заседания раздавали интервью и проводили пресс-конференции.
Затем началось последнее заседание. Скамья подсудимых была пуста. Они появлялись из тьмы бесшумно открывающейся двери по одному в сопровождении конвоиров в белых касках, и каждому председатель суда лорд Лоуренс зачитывал, какая мера наказания ему отпущена.
Первым ввели Геринга.
«Обвиняемый Герман Вильгельм Геринг, Международный военный трибунал приговаривает вас к смертной казни через повешение»…
«Случилось так, что мне было поручено провести на Нюрнбергском процессе последний допрос. Это был допрос свидетеля Вальтера Шрайбера, профессора германской военно-медицинской академии, бывшего генерал-майора, специалиста по гигиене и бактериологии. Он рассказывал о подготовке германским главнокомандованием бактериологической войны с помощью возбудителей чумы и опытов над живыми людьми».
Георгий Александров, начальник Следственной группы при главном обвинителе от СССР на Нюрнбергском процессе
Глава XX
Когда все кончено
Барон и Олаф ужинали вдвоем как в старые добрые времена. Стол был тщательно сервирован – белоснежная скатерть, туго накрахмаленные салфетки, старинный форфор и серебро, прекрасное вино, изысканные блюда, которые подавал старый вышколенный слуга…
– Итак, смертная казнь через повешение для одиннадцати, – хладнокровно сказал барон, откладывая в сторону газету.
– А для остальных – пожизненное заключение или тюрьма на двадцать лет, – уточнил Олаф.
– Да-да, я помню, – рассеянно повертел в руке тяжелую вилку барон.
– Приговоренные к повешению направили апелляцию в Контрольный совет по Германии с просьбой заменить повешение расстрелом… Геринг, правда, не стал этого делать.
– Думаю, просто понимает, что это бесполезно.
– Но за него это все-таки сделал адвокат.
– Бесполезно, мой мальчик, это уже бесполезно. Дело закрыто. Я получил сообщение из Лондона… Лейбористское правительство рассмотрело на внеочередном заседании вопрос о ситуации в Нюрнберге.
– И?
– И член Контрольного совета, Главный маршал авиации Великобритании Дуглас, получил секретную телеграмму: не удовлетворять никаких прошений и не допускать никаких изменений в приговорах. Англичане не собираются прощать Герингу «ковентризацию».
– «Ковентризацию»?
– Ну, ты помнишь, как люфтваффе Геринга снесли к черту город Ковентри ударами с воздуха? С тех пор орлы Геринга очень полюбили этот термин – «ковентризация». Им это казалось очень забавным. Не знаю, как сейчас.
– Но ведь потом был Дрезден, когда англичане снесли город, в котором в отличие от Ковентри не было военных заводов, – решил напомнить Олаф.