Тарелки сложили в раковину, выключили свет, а ручку кухонной двери обмотали плющом. Дьявол на кухне нам не нужен. Для него тут слишком много искушений, и если он устроится за столом, потом мы от него не избавимся. За многие годы его научили быть благодарным за миску с тушеной бараниной, оставленную для него на печи.

Лорел, вероятно, провела в этой комнате, служившей нам гостиной, больше времени, чем любой из нас, Пентекостов. После маминой смерти она полностью посвятила себя заботам о нашем доме, и с годами добровольная помощь вошла у нее в привычку. Она по-прежнему каждую неделю приходила вытирать пыль и пылесосить, хотя гостиной едва ли когда-то пользовались. Индийский коврик с огурцами[37] был слишком красив, чтобы пачкать его сапогами, а диван и кресла содержались в чистоте, и поэтому грязным псам запрещалось на них валяться. Комната предназначалась для тех редких случаев, таких как Рождество или День Дьявола, когда все мы надевали чистую одежду и на некоторое время откладывали дела.

Лорел, задергивая бархатные шторы, провела тыльной стороной рук по складкам. Она восхищалась работой, проделанной Мамой, когда они с Отцом только поженились. Мама тогда обила новой тканью мебель, покрыла морилкой потолочные балки, отбила старую плитку вокруг плиты и сама заменила ее на белые с синим квадраты с изображением голландских молочниц и ветряных мельниц. Если Мама еще и продолжала присутствовать в доме, то именно здесь, в этой комнате. Возможно, именно поэтому Отец избегал здесь бывать.

– У твоей мамы был красивый голос, – сказала Лорел.

Она говорила это каждый год, и после ее слов всякий раз в комнате слышался шепот согласия.

В одном из альбомов, который передавали из рук в руки в ночь перед похоронами Старика, была фотография Мамы, где она пела на День Дьявола. Глаза ее были закрыты, а сзади, положив смычок на струны скрипки, стоял молодой, статный Билл.

– Можно мне петь? – спросила Грейс.

– Мы же сказали тебе, разве ты не слышала? – ответила Анжела. – Начинай.

Грейс слезла с дивана и встала вместе с Биллом рядом с очагом. Она снова посмотрела на Кэт, и Кэт взглянула на меня, как будто хотела сказать: «Вот видишь?»

– Ну что, готова? – сказал Билл, и Грейс закивала в такт, когда он начал, и на счет «четыре» вступила:

Там было еще несколько куплетов, и Грей помнила их все назубок. Когда она допела песенку до конца, в комнате грянули аплодисменты, а Биллу налили бокал вина, который он опрокинул одним глотком, как того требовал обычай. Без куража не обойдешься, когда придет Окаянный.

Тогда, на свадьбе, Старик целый час распевал старые песни Энландс, приводя в восторг тех членов семьи Кэт, кто уже достаточно выпил и расслабил галстуки, а те, кто попивал чай, привстали со стульев и через весь зал рассматривали старого придурка, устроившего весь этот шум. Старик прошелся по всему репертуару, от побасенок о благородных ворах: