Он направился к тем деревьям, которые оказались в стороне от очага пожара, к тому месту, откуда фермеры сумели в конце концов залить водой пламя и сбить лопатами огонь на горящей поросли. Мельком взглянув на нас с Отцом, он дернул за шнур бензопилы и принялся спиливать сучья ближайшей к нему березы. Падая, ветки поднимали облако опилок.

– Ну-ка, Джон, – сказал Отец, – сходи посмотри, что там осталось выше по берегу реки.

Как я и предполагал, то место, которое когда-то называлось Гринхоллоу, было растерзано пожаром, лесной покров уничтожен. Серебристая береза и ива лишились своих листьев и ветвей, а те, что нависали над рекой, рухнули в вымоину. Если смотреть сверху, упавшие белые стволы напоминали оссуарий. Наверху водопады были забиты завалившимися деревьями, а на берегу, где в тот душный, жаркий день много лет назад Сэм с приятелями пришпилили Ленни к земле, тихонько дымились обгоревшие деревья.

Глядя, как Ленни захлебывается и давится на берегу реки, я уверился, что он умрет именно так. Кроме того, казалось неизбежным, что повинен в этом будет Сэм, если вспомнить, сколько раз он пинал и лупил своего брата в школе. Но этот мальчик должен был пожить еще немного, поэтому, как только Сэм оставил его и вслед за остальными ушел из леса, Ленни, сопя и отфыркиваясь, сел на берегу. Он был весь в грязи, майка прилипла к складкам жирной плоти. Наклонившись, он сплюнул в папоротник и провел тыльной стороной ладони под носом. Увидел, что на руке осталась кровь.

Потом встал, сморщившись, как старик, и прижал руку к пояснице. Повернул голову в том направлении, куда ушли Сэм с приятелями, но их голоса еще доносились откуда-то из леса, и он не решился сразу идти вслед за ними. В таком виде ему не стоило показываться дома, и он стащил с себя майку, чтобы постирать ее в реке. Его тело, белое и бесформенное, как оплывшая восковая свеча, производило жуткое впечатление. Совсем скоро оно ляжет в землю на церковном кладбище и перестанет ему принадлежать. Ему не придется больше его стыдиться.

Опустившись на колени на берегу реки, он опустил майку в воду, а потом повесил ее сушиться на ветку дерева. Вымыл лицо и руки. Когда он стирал с тела грязь, его – мальчишки! – груди заколыхались.

Майка должна была высохнуть, и в ожидании он принялся подбирать с земли камешки и швырять их на другой берег, поднимая тучи насекомых и спугнув кролика. Потом он выбрал себе в качестве мишени ту иву, под которой я сидел. Камешки пролетали сквозь зеленый полог над моей головой и сбивали листья.

Не думаю, что он понял, что это я, но почувствовал, что кто-то наблюдает за ним, и стал всматриваться сквозь ветки.

– Вали отсюда, – сказал он. – Чего тебе надо?

Продолжая всматриваться, он отошел на несколько шагов и вооружился камнем покрупнее.

– Это ты, Сэм? – сказал он, понимая, что это не его брат. – Сволочь ты. Говнюк вонючий.

Он вытер нос рукой и отмахнулся от мельтешащей перед его глазами пчелы.

На мгновение он заколебался с поднятой рукой, а потом швырнул камень в мою сторону. Камень пролетел сквозь ветки и плюхнулся вниз, увлекая за собой прутики и кусочки коры. За первым тут же последовал другой, но я уже несся между деревьями к излучине реки, туда, где было достаточно глубоко, чтобы выдра могла нырнуть и скрыться из глаз. А знал ли я, что вплотную приблизился сейчас к тому, чтобы увидеть, как этот мальчик умрет? – сказал Дьявол. Знал ли я, что наступили последние дни его жизни? Эти деревья, эта река были последним, что ему суждено увидеть. Не так уж плохо…