Сегодня мой последний день в Брешии.

Я решила сходить в полицейский участок, попрощаться с Эммануэлем и с доном Армандо в приходе. Ведь они тоже помогали искать Лоренцо. Потом я собиралась встретиться с Джадой у собора: мы поняли, что жили в городе, но почти ничего о нем не узнали и хотели побывать в паре мест до отъезда: начнем с собора и замка, а озеро Изео посетим летом.

— Найдешь ли то, что ищешь, или нет — неважно. Важен сам процесс поиска, — объяснял мне Эммануэль, все такой же уставший и отекший от недосыпа, но располагающий к себе, как это бывает только с честными трудягами вроде него.

Я призналась, что наконец начала читать нахваленный Ларой роман, который он мне подарил, — «Личные обстоятельства». Только не сказала Ларе, что мне ужасно не понравилась Фульвия.

Эммануэль пустился в рассуждения о книге.

— Ты понимаешь, Чечилия? — мы перешли на «ты». — Милтон прилагает невероятные усилия, чтобы найти своего друга Джорджо, но, на мой взгляд, его одержимость не имеет ничего общего с его истинным желанием найти Джорджо. Сейчас объясню. Милтон заинтересован в том, чтобы сохранить два аспекта их жизни — жизнь до войны и жизнь во время войны, но это все равно что пытаться руками удержать вместе два дрейфующих континента. Понимаешь?

— Да, думаю, что понимаю.

Эммануэль улыбнулся собственной щепетильности и спросил, получила ли я результаты ДНК.

— Нет, пока нет. Они скоро придут. Я позвоню тебе, когда получу их.

— Хорошо, спасибо. Буду рад услышать, чем все закончилось. Только вот одно меня смущает…

Он слегка повернулся в офисном кресле, провел по столешнице руками.

— Портрет. Из твоего рассказа выходит, что Лоренцо, он же Роберто, не попал под опеку того юноши, Нери Фантони…

— Так.

— Хм. А как же тогда Нери послал твоей тете рисунок малыша, если он не видел Лоренцо?

Я на мгновение задумалась.

— Не знаю…

— Значит, ты не знаешь, где все это время был Нери, где он жил после войны…

— Пока нет. Мы ждем, когда нам разрешат встретиться с женщиной, которая, вероятно, сможет многое объяснить. Она живет в монастыре…

— При котором существует приют.

— Именно.

— Ты случаем не замечала у Роберто родинки на плече, родимого пятнышка?

— Нет. Хотя, может… Знаешь, вчера мы вместе ходили в бассейн, но я не обратила внимания. Не думаю, что есть смысл искать родинку. Судя по всему, портрет рисовали не с натуры. И потом, с годами тело может меняться.

Тогда Эммануэль произнес слова, которые немного смутили меня:

— Чечилия, постарайся не радоваться раньше времени. На всякий случай. Пока не придут результаты анализов. Вот тебе мой совет: лучше поумерить оптимизм.

Мне хотелось бы ответить, что у меня достаточно улик, которые доказывают мою версию, что я вижу общую картину. Роберто показал мне свидетельство о рождении, в котором написано, что Эудженио Поллини — его отец, поэтому Роберто, без сомнений, и есть Лоренцо. Как бы то ни было, я поблагодарила полицейского. Я не изменилась — все та же вежливая, немного робкая девушка.

— Буду иметь в виду, Эммануэль. Лучше поумерить оптимизм. На всякий случай.