Пустой безжизненный голос, которому абсолютно плевать, что он только что разрушил мою жизнь, превратив его в груду острых пугающих осколков.

Убираю смартфон в сумочку, поднимая с земли горсть пушистого абсолютно не липкого снега. Смотрю, как разлетаются снежинки от малейшего дуновения северного ветерка и ощущаю, что моя жизнь сейчас точно так же разлетается на части. Разрывается.

И я не знаю, что с этим делать.

Отряхиваю серые рукавички от мокрой массы и снова вдавливаю кнопку звонка, в надежде услышать что-нибудь другое. Пусть даже Романовский прямо сейчас пошлёт меня в пешее эротическое путешествие с этим интервью, но это хотя бы что-то.

Хоть какой-то прогресс.

«Абонент выключен или находится вне зоны действия сети».

С силой выдыхаю, ощущая поднимающуюся в душе волну гнева на саму себя за всё, что произошло. За своё упрямство, которое может стоить Алику жизни.

Быстро набираю номер агента Павла Александровича. И, хоть в прошлый раз нам не удалось придти к соглашению сейчас, возможно, она меня выслушает.

– Вы хотите взять интервью у Романовского?

– Да.

– Девушка, представьтесь!

– Ванесса Ильинична Мороз. Корреспондент журнала «Супер Суперстар».

Лёгкое покашливание на том конце провода привело меня в замешательство. Чёрт, наверное, люди всегда будут реагировать подобным образом на мои паспортные данные.

– Ясно. Ванесса Ильинична, вам известно, что Павел Александрович не будет давать интервью до Чемпионата мира, который пройдёт в феврале?

– Я уже слышала об этом.

– Но я передам вашу заявку Романовскому. Возможно, он сможет выкроить для вас время в своём плотном графике.

– Я это уже слышала. Мне нужно срочно… У меня всего пара дней!

– Девушка, вы не понимаете?

– Нет, это вы не понимаете! Мой брат…

В трубке понеслись частые гудки. Они громким звоном разнеслись по моей черепной коробки, заставляя всё нутро покрыться ледяными мурашками отчаяния.

Выхода нет.

Завтра – последний день, когда я могу сдать в издательство своё интервью. Добротный, отредактированный текст. Со множеством вопросов, интересных деталей и, конечно, фотографий.

А что я имею на деле?

Да, я могу описать особняк Романовского. Убранство комнат, красоту сада. Рассказать об его чудесной бабушке и, если повезёт, то даже добыть её фотографию. Но не более… Про самого пловца у меня нет ничего, кроме нечаянного знакомства с его бывшей и примерного расписания тренировок в бассейне.

Пустота.

Но я должна собраться. И что-нибудь придумать. В конце концов, согласиться на то, чтобы мама попросила деньги у Мельникова. Как бы это не было унизительно.

К горлу подступает вязкий комок, сотканный из слёз разочарования, и я быстро сглатываю его, закашлявшись.

Нет, Ванька, не место и не время реветь. Ты должна взять себя в руки.

Быстро провожу мокрой рукавичкой по левой щеке, чувствуя приятное морозное покалывание на коже, и мгновенно запинаюсь обо что-то, лежащее на земле. Правая нога, обутая в дешёвый ботинок тотчас поехала в сторону, и я неловко шлёпнулась на живот, подняв в воздух ворох блестящих искрящихся снежинок.

Чудесно, блин.