– Ба, мне нужно с тобой поговорить.

– О чём, Павел?

Павел…

Так меня бабуля называла, только когда сердилась… И сейчас, похоже, у неё есть на это все основания. Чёрт, да я и сам себя, кажется, не перевариваю после содеянного.

– Что с братом Ванессы? Это правда, что ты его лечишь?

– Чистейшая правда. Алик, её брат, долгое время наблюдался и лечился у Мазурина. Помнишь моего ученика?

– Эдик? Такой неприятный тип…

– Возможно. Амбиций в нём было больше, чем ума. Но именно он занял моё место после того, как я ушла на пенсию. Так вот, мне кажется, он ошибся в лечении…

Дёрнул шеей, моментально поморщившись.

Прекрасно помню этого холёного мужичка с бегающими глазками, который нетерпеливо ждал, пока бабуля уйдёт на пенсию.

Отвратительный тип. Скользкий.

Любитель наживы.

– И? Что с мальчишкой?

– Я вызвалась помочь бедной девочке. Вчера определила Алика в своё бывшее отделение. Взяла над ним шефство. Сегодня проведу все возможные анализы.

– Ему и, правда, плохо?

– Да. Время упущено. Эдик долго кормил их обещаниями, что состояние вот-вот улучшится, но… В общем, если у мальчишки всё так, как я предполагаю, то ему потребуется кардиостимулятор.

По рукам побежал ток, и я судорожно вздохнул, получая доступ к кислороду.

– Ты ему поможешь?

– Я не люблю давать никаких прогнозов, но я постараюсь. Всё. Мне пора.

Развернулась на каблуках мягких остроносых тапочек и ловко стала подниматься по ступенькам.

Выдохнул, вцепился в перила так сильно, что костяшки на руке побледнели. Заныли от боли, но я не придал этому большого значения.

В душе поднялся обжигающий фонтан ненависти на самого себя и мне пришлось сцепить зубы, чтобы не разразиться трёхэтажным матом.

Нежная ручка с тонкими пальчиками опустилась на моё плечо, вызывая в душе новый виток раздражения, и я отшатнулся от белокурой бестии на метр вперёд.

– Пабло, я позавтракала.

– Собирайся, я отвезу тебя в аэропорт.

Ванечка

*****

Начало декабря.

Снова и снова перечитываю заключение Нины Петровны. Глаза бегут по строчкам, состоящим из каких-то непонятных названий и чисел, пытаясь уцепиться за одну, бьющуюся тревогой, мысль.

Мамочка испуганно дышит, привалившись спиной к стене, и не отводит от меня потемневших от горя, глаз.

– Ну, что там?

– Не понятно. Но, кажется, всё плохо. Ему нужна ещё одна операция. И как можно скорее.

Хриплю, отодвигаясь от постели брата, который больше похож на бледное полотно, чем на жизнерадостного здорового ребёнка. Мне не хочется его пугать. Говорить, что сейчас он находится на грани жизни и смерти.

В палату твёрдым шагом входит Нина Петровна. Подтянутая, стройная, в белоснежном медицинском халате. Меньше всего она сейчас похожа на пенсионерку, которую я неожиданно для всех выдернула с насиженного места.

Передо мной сейчас настоящий врач. С цепким взглядом и волевым подбородком, который она чуть вздёрнула.

– Давайте, я вам всё объясню.

Устроилась на стуле, сложив руки на коленях.

– У Алика синдром слабости синусового узла. Скорее всего, врождённый.

– Но нам прежде не ставили никаких диагнозов. Он родился абсолютно нормальным ребёнком!