Черепахин взял себя в руки и ускорил шаг. В нужном ему дворе собаки не было. Крепкий когда-то деревянный дом с полусгнившими резными наличниками перекособочился, врос одним углом в землю и на крики незваного гостя не отзывался. Иван, приподняв за край покосившуюся калитку, вошел и легонько постучал в мутное окно. Цветастая занавеска сразу отодвинулась, к стеклу приблизилось морщинистое, с крючковатым носом, лицо, и маленькие льдистые глазки впились в назойливого чужака.

— Мне дед Микола нужен! — крикнул Иван и сделал несколько мало что проясняющих жестов.

Занавеска задернулась, и старик исчез из виду. Но тут же заскрипела дверь, и сухопарая фигура выдвинулась на шаткое крыльцо, как кукла из-за кулис кукольного театра. Это оказался не старик, а старуха, причем вылитая Баба Яга. У нее, как и положено, был крючковатый нос, а в руке — большая и крепкая метла…

«Ничего себе!» Сейчас россказни водителя уже не казались Черепахину совершеннейшей глупостью. И если бы Баба Яга оседлала метлу и взмыла в низкое серое небо, он бы не удивился.

Но крепкое материалистическое начало журналиста Черепахина взяло верх над мистическими бреднями. Конечно, никакая это не Баба Яга, а Беляна Проховыч, старшая сестра деда Миколы.

— Зачем тебе Миколка? — строго прошамкала старуха.

— Я про него в газете писал. Помните? Он тогда еще в городе жил. Я и дом у него купил…

— Помню, как не помнить, — бабушка Беляна улыбнулась, и ее рот напомнил Ивану ограждение мостика через Мокрый Еланчик. — Ему за это пенсию дали! И мне прибавили…

— Хочу еще одну статью написать. Дома он?

Баба Яга покачала головой.

— В лесу. Все время там живет, как лешак.

— Как же вы одна справляетесь?

Слух, как и зрение, у Беляны оказались в полном порядке — она не переспрашивала и без напряжения рассматривала гостя с ног до головы. Удивительно!

— Да так и живу, по-простому, — птица да огород. Хлеб, соль, сахар, спички да керосин, лекарства соседский внук Радимка привозит, на него и пенсию свою перевела. Хороший малец, ничего не скажу. А Миколка мясца подбрасывает, медок, травки целебные… Да огород копает, дрова на зиму колет. Как был чертяка здоровый, так и остался, а ведь восьмой десяточек разменял. Все жизнь лесная! Редко выходит к людям… Да и то, че ему здесь делать, только самогонку жрать!

Старушка наклонила голову и тихо завыла.

Иван было всполошился, но тут же понял, что у Бабы Яги такой смех.

— Я вам тоже гостинец принес, — Иван вытащил из рюкзака большую банку импортного какао с сахаром, до которого Микола Проховыч был большим охотником. — И вот еще, бабуля, удиви соседок!

Он вынул пакетик с глазированными пряниками и коробку конфет «Птичье молоко».

— Мягонькие! — Баба Яга всплеснула руками. Впрочем, она подобрела и уже не походила на ведьму. Скорей на добродушную и заботливую бабушку.

— Ай, угодил, милок! У нас такое редко бывает! Водку везут, колбасу, консервы… А сладенькое не возят… Заходи, передохнешь да чаек выпьешь на Миколиных травках…

Полутемные сени встретили стойким запахом тлена. Под ноги попалось что-то мягкое, Иван споткнулся и с трудом удержался на ногах. В большой комнате было достаточно опрятно, хотя обстановка так и просилась в музей или хранилище театрального реквизита: обитый железом сундук, древний шифоньер, допотопная швейная машинка, основательно вытоптанные вязаные половички, керосиновая лампа на столе… В углу стояла курковая одностволка с вытертой до белизны серединой ствола. А над ней пришпилена кнопками к бревнам пожелтевшая газета с давней черепахинской статьей и портретом Миколы Проховыча. Иван Сергеевич испытал прилив авторской гордости. Далеко не каждый материал даже самого сильного журналиста играет такую роль, что его хранят на видном месте уже почти десять лет!