— Женщина. Она на четыре года старше меня, твоя ровесница.
— Это неважно. Ты же Вор, Василий, как же ты предстанешь перед ней без цветов?
— Хорошо, давай попробуем — согласился Васька, последний аргумент Арсения окончательно добил его.
— Арсений? Имя интересное. Спасибо. Так необычно всё это — произнесла Зоя.
— Я понимаю, прости, я узнал, что на днях будет большой этап и решил, нам обязательно нужно увидеться.
— Зачем? Ты хочешь со мной переспать? — Зоя припечатывала его своим взглядом в упор.
— Не надо выставлять иглы Зоя. Нас развезут, тебя в одну сторону, меня в другую. Как мы будем жить друг без друга? Я же вижу, что понравился тебе или это не так?
Зоя глядела на него неотрывно, он тоже не отводил взора, так и стояли, будто у них была не всего одна ночь, а целая вечность.
Наконец губы Зои раскрылись и она произнесла: Так! Так!
Васька шагнул к ней и опустился на колени. Он целовал её белую кисть, тонкие, хрупкие пальцы, а она гладила его коротко стриженную голову и повторяла одно и тоже слово: Василий, Василий, Василий.
Он снял с неё тяжелое, крепдешиновое платье, обнажив плечи. С ней все было не так, как прежде с другими. Он почувствовал, что вздрагивает, будто к телу прислонили лёд. А Зоя, стояла с закрытыми глазами, принимая его ласки, позволяя трогать себя.
— Бери меня Василий, бери меня, следователь хотел взять, сволочь, но я насилу отбилась, ненавижу эту нечисть, лучше с тобой — Вором буду, чем отдамся этим людоедам.
Она прильнула к его груди, обвила руками шею и впилась ему в губы.
Всё закружилось вокруг — потолок, прокопчённые стены, стальная дверь, решётка на узком окне. Прошлое никогда прежде ни на минуту не отпускавшее его из своих цепких лап, отлипло и улетело в пространство безвременья, и теперь он в полной мере чувствовал вкус её горячих губ и глядел, не мог наглядеться в её зелёные глаза, оказавшиеся так близко к нему.
На всю оставшуюся жизнь в тот миг, он запомнил запах её обнаженного тела, и после будет хранить его в глубинных недрах обоняния, и в моменты, когда ему не будет хватать воздуха в смрадных камерах, он научится улавливать этот её ставший навеки родным — запах!
Они ласкали друг друга, позабыв обо всём на свете так, точно находились не в тесной коморке с подслеповатым светом, а на белых, перистых облаках — перинах, посреди бескрайней голубизны небесного океана.
— Я замужем. Он старше меня на семнадцать лет, генерал. Мы в браке три года, из которых год я уже сижу. У него 58-я статья, а я ЖИР, жена изменника Родины. Детей у нас нет. Я его не люблю. Он красиво ухаживал за мной, и я пошла за него. Это было сразу после института. Потом стала понимать, что не люблю, что мы разные, чужие по сути друг другу люди. Нас это стало тяготить, назревал разрыв, мы оба это понимали и ждали дня, а тут его арест. Не успела я отойти от шока, как в квартире устроили повторный обыск, искали какие-то бумаги, а затем меня увезли в подвал.
Два месяца допрашивали по ночам, не давали спать, не давали воды, угрожали закинуть к уголовникам. Потом сменился следователь, пришёл новый, молодой, наглый, здоровый, стал приставать, а сам воняет как мерин, противно!