Васька стоял посреди пахнущей плесенью камеры и слушал её дробные удаляющиеся шаги.
Жизнь в тюрьме, как в тюрьме!
Так, на крупной станции расталкивают вагоны.
С путей на пути…
На другие рельсы.
А чем же они другие?
Те — же самые, — стальные!
На морозе прикоснешься — рука прилипнет.
Но другие пути, уводят на другие станции.
Другие рельсы — это другие лагеря.
Их как грибов — поганок, после дождя…
Расплодили Советы.
650 тюрем по Руси!
Но Вору разницы нет.
Что этот лагерь, что другой…
Но как — же все проклюнулось?
Откуда корни Вора?
Ведь были урки, оребурки.
Возникли жиганы.
А жиганы кто?
Красный террор породил.
Бурлила гражданская …
Русь захлебывалась в крови.
Колчака расстреляли в Сибири.
Деникин сковырнулся.
Белому движению конец подходил.
В Крым!
Туда…
Там последняя надежа…
От обезумевшего мужика русского.
Вовсе спятившего.
Сколь веков лоб крестил, а тут…
За Антихристом Лениным пошел.
Землю ему пообещали.
За землицу душу продал мужик!
Ловко провернул Антихрист:
Власть Советам!
Земля крестьянам!
Если власть твоя, что стоит тебе назад забрать…?
Так — от Царя — Богом нареченного — отрекся мужик…
А за Бесов…встал.
Бесы захороводили мужика русского.
Но почему?
Издавна на Руси богатство было признаком бесчестия!
В богатстве сыто брюхо — да голодна душа!
Где говорят деньги — там молчит совесть!
Все забыли!
Забыли!
Бесы захороводили.
Богатство земного рая пообещали.
Обманулись.
Противоречив русский мужик от века!
Он и умен и глуп.
Щедр и жаден.
Силен и слаб.
Велик и ничтожен.
Он и государственник и анархист!
Он непостоянен!
И непредсказуем!
Веками бояре паразитировали на нем…
Степан Разя вздыбил Русь.
Затем пришли дворяне…
И в этот раз.
Разобрался мужик в причинах бед своих,
И взялся за оружие:
На виселицу дворянина!
И чиновника на виселицу!
И священника!
Обезумел он, рассудком тронулся.
А ведь нельзя священника, нельзя!
За ним крест святой!
На кресте Иисус — мученик!
Нет же, он готов за землю… крест порушить.
Не в крест он верит,
А в пресвятую Мать — Богородицу!
Мать — Богородица женского рода.
И землица женского рода.
Темен мужик.
Дремуч!
Обижен он на церковь.
Разуверился в ней.
Рассердился.
Церковь принесла на русскую землю террор.
Жгла на кострах староверов.
Тех, кто два перста поднимал.
Когда святой крест бил.
За Бога Отца и Бога — Духа святаго!
А Иисус — сын человечий.
На костры староверов!
Жечь заживо…
Патриарх Тихон приказал!
Пережил мужик.
И это!
И потом, спустя время…
Когда дворяне за кадык взяли…
Мужика русского.
Горемычного.
Путаного.
Темного.
Церковь не встала на их сторону.
Не заступилась за униженных!
Налились кровью глаза.
Замычал он глухо, утробно.
Замотал головой, точно во хмелю.
Лишилась она в его глазах — права, на нравственное лидерство!
Русская душа — крестьянская…
Русский бунт — бессмысленный и безжалостный!
И беспощадный!
Когда терпение лопается…
Наружу… все мрачные стороны этой души.
Стремление к справедливости, волочет к большой крови!
Вы мне кнута?
Ноздри рвать?
Тавро жечь?
Кандалы?
Этапы?
Тюрьмы?
Погост?
Угнетать бесконечно?
Вы, дворяне!
Так держите русский бунт!
За топоры, мужики!
Так обманулся он…
И пошел за АНТИХРИСТОМ.
За АНТИХРИСТОМ ЛЕНИНЫМ!