Боже.

– Ч-ч-что ты делаешь? – задыхаясь, спрашиваю я.

И пытаюсь сесть, но он снова опрокидывает меня на постель.

– Полагаю, ответ очевиден, – говорит всадник и – вы подумайте – кусает меня, и это, прости Господи, совершенно непристойно. Где он только научился таким грязным приемам?

Высунув язык, он словно пробует меня на вкус.

Я со стоном изгибаюсь дугой.

– Ты меня убиваешь, – хрипло бормочу я.

Он мгновенно отстраняется. Но, стоит ему увидеть мои покрасневшие щеки и ошеломленный взгляд, как тревога на лице сменяется чисто мужским самодовольным выражением.

Я почти уверена, что никто, кроме меня, не давал Мору уроков анатомии. Но он быстро разобрался, что мой клитор – источник всех радостей земных.

Всадник продолжает, его язык заставляет меня вздрагивать и извиваться всем телом. Теплое дыхание щекочет меня, и он радостно смеется. Еще недавно Мор был в этом деле новичком, но, должна признать, что ученик превзошел учителя в кратчайшие сроки.

– Ох, – вздыхаю я. – Перестань. Это слишком.

Засранец и не думает останавливаться.

Нет, он продолжает и продолжает…

Я кричу, не в силах сдержаться, потому что меня пронзает настолько острое чувство, что искры из глаз.

Мор не дает мне передышки.

– Ты меня убедила.

– Что?

– Ты выздоровела.

И там, где только что были его губы и язык, оказывается он сам. Вечность прошла с тех пор, как мы занимались этим – прошло, кажется, несколько жизней. Все это время Мор был очень осторожен, боясь причинить мне боль или разбередить раны, так что его внезапная решимость для меня неожиданность и потрясение.

Еще удивительнее чувствовать его неистовую энергию. Его движения не медленны и не трепетны, их не назвать даже игривыми. Он подминает меня под себя так, словно старается проникнуть как можно глубже, да еще и властно прижимает к себе, все крепче, все ближе. В его поцелуях нет нежности, они обжигают кожу и оставляют следы на плече, где шрам от ранения, на шее, на губах.

Глухие ритмичные удары, один за другим.

Изголовье кровати бьется о стену снова и снова, и снова, так что отваливается краска и сыплется штукатурка.

Глаза Мора ярко горят, и я вижу в них не только любовь. Это и любовь, и страдание, и жажда обладания, и – что удивительнее всего – мольба о прощении.

Но сейчас мне не до того, чтобы со всем этим разбираться. Не в такой момент.

Я достигаю предела во второй раз. Сжимаю всадника и тяну его к себе. Он подходит к оргазму практически вместе со мной, но продолжает двигаться во мне так, как будто от этого зависит его жизнь.

Наконец, буря начинает стихать. Мор осыпает меня поцелуями, ласкает губами мое обнаженное тело. Дикая энергия необузданного самца превращается в нечто совершенно иное, невероятно нежное и благоговейное.

Нет ничего лучше, чем замирать в объятиях этого мужчины, это успокаивает меня и помогает снова быть в ладу с миром. Глаза сами собой начинают смыкаться.

Мы так и не решили проблему контрацепции, думаю я уже на грани сна.

Мор целует меня в висок.

А из него получился бы хороший отец.

Я действительно об этом подумала? Поверить не могу…

Я прижимаюсь к нему еще ближе, позволяя баюкать себя.