Таких страстей конец бывает страшен…
Сначала были детские стишки, теперь на ум приходит Шекспир.
Но, в конце концов, не таким уж жестоким был Мор, не так ли? Он был здесь чужим, его прислали в этот мир с целью, которую (я сама слышала) он не раз подвергал сомнению.
Боже, пожалуйста, не дай мне умереть.
Иначе Мор останется совсем один, и эта мысль ранит меня глубже, чем пули и дробь.
Мы лежим рядом, рука об руку. Тьма подступает медленно, потихоньку сужая поле зрения. Мне это не нравится, я против.
Но в конце концов, я проигрываю борьбу и тихо соскальзываю во мрак.
Глава 46
Просыпаюсь от боли. Из горла вырывается крик, слабый, жалобный.
Наверное, я еще не умерла, раз так больно. Да? Мертвые не должны чувствовать боли…
Если только я не горю в адском пламени. Такое тоже возможно.
Я открываю глаза и вижу покрытую пятнами кожу.
Не сразу, но мне удается сфокусировать взгляд – я понимаю, что смотрю в лицо Мора, все еще сильно поврежденное. Глаза уже стали прежними, а носа еще нет – на его месте черная яма – нет и губ. Но кое-где черные лохмотья обгоревшей кожи отваливаются. Под ними виднеется новая, розовая кожа, которая – я уже знаю это – скоро покроется золотистым загаром.
Мой всадник.
Он смотрит на меня сверху вниз.
– Останься со мной, Сара. Не покидай меня, любимая.
Что-то раскачивает меня, это отдается в теле такой болью, что трудно дышать. Я понимаю, что Мор… идет. Мне не удается посмотреть вниз, чтобы увидеть сгоревшие культи его ног и ступней, но они все еще должны быть в ужасном состоянии. Он идет и – что еще более поразительно – несет меня на руках.
До сих пор вокруг не видно людей, которые на нас напали, хотя я подозреваю, что они где-то рядом. Или, может быть, они, как собака из моего детства, которая заползла умирать к нам под крыльцо, разбрелись по укромным уголкам, чтобы смыть с себя смрад убийства и отдаться смертоносной заразе.
Жалобный стон отвлекает меня от этих мыслей. Мне удается повернуть голову настолько, чтобы увидеть коня Мора. Умница Джули лежит на боку, тело сильно обгорело.
Они не пощадили лошадь?
Подонки.
Джули смотрит на своего хозяина, слабо перебирая ногами. Я не ожидала, что у меня еще остались силы горевать и сокрушаться, тем более, по лошади, да еще нежити. Но мне безумно жаль Джули. Я закрываю глаза и прячу лицо на груди Мора. От тихого плача тело вздрагивает и будто кричит в знак протеста, такая его пронзает острая боль.
Руки всадника осторожно обнимают меня. Подойдя к Джули, он на мгновение задерживается. Потом снова идет, оставив коня.
Мир расплывается, я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь, то проваливаюсь, то выплываю.
Я не сплю, – пробивается мысль в мой мутный, заторможенный разум. – Я теряю сознание.
В какой-то момент запах дыма сменяется запахом антисептика. Я чувствую запах, но сил на то, чтобы поднять голову или открыть глаза, не хватает.
– …исцели ее…
– …может, еще и инфекция, опасно…
– …позаботься… или умри…
– Нет.
– Нет? – это Мор.
Я тихо хриплю. Тут же к моему лбу прижимаются губы Мора.
– Не оставляй меня, Сара, – шепчет он.
Мне едва хватает сил поднять руку к его груди, коснуться пальцами его теплой кожи у основания шеи.