– Сиятельный хан, разреши обратиться к тебе.
Батый с интересом взглянул на Хоставрула и, сбавив шаг, жестом разрешил ему продолжать.
– Я изловлю зверя. Если ты, великий хан, дашь мне пять сотен твоих славных кешиктенов, клянусь, я сделаю то, что не смог выполнить старый Субудай, я притащу этого Ипатия на аркане, словно бешеного волка!
Молодой хан остановился, осмотрел испытующе могучую фигуру Хоставрула и отвечал, глядя ему прямо в глаза:
– Можешь взять хоть пять тысяч. Приведи мне его скорее и заслужишь мою благодарность.
Из шатра за их спиной раздался дикий вопль. Батый жестоко усмехнулся:
– Очень скоро у этих урусов развяжутся языки, и они расскажут, где скрывается их неуловимое войско. Будь начеку, как только это произойдет, бери людей, сколько нужно, и отправляйся немедля.
Хоставрул снова поклонился и вернулся обратно в пыточную юрту. Батый смотрел на его широкую спину, пока она не скрылась под пологом, потом неопределенно покачал головой, круто развернулся и поспешил в свой шатер.
Глава шестнадцатая
Дружинники сидели вокруг костра, жадными глазами следя за Ратмиром. Тот снимал жареных птиц с вертела и резал, придирчиво осматривая каждый кусок.
– Эх, Господь наш пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч мужей накормил. Долго ты еще там? – подал голос один из ратников. Он был остроносый и худой и больше напоминал сучковатое дерево, чем княжеского гридя. Однако Ратмир помнил, что из лука этот молодец бьет птицу на лету да и мечом владеет изрядно. Добрый витязь, только в горячей воде купаный – все норовит впереди остальных свой длинный нос высунуть.
– Тебе лишь бы в три горла жрать, – беззлобно осадил тощего Каркун. Он сидел, расслабленно привалившись к стволу давно упавшей сосны, с прикрытыми веками и как будто дремал. – Потерпишь.
Со всех сторон раздались басовитые смешки, а сосед длинноносого ратника по-дружески ткнул его локтем под ребра. Усталые воины радовались короткой передышке, и жизнь в этом крохотном уголке мира и покоя, потерявшемся в заснеженном лесу, ощущалась как никогда остро.
Снег продолжал падать белым крошевом, оседая на ветках, камнях и шапках, заворачивая мир в холодное покрывало. И можно было бы подумать, что это саван, потому как воинство, пришедшее на родную землю, казалось бесчисленным, а надежда на победу – слишком призрачной. Но маленькая дружина Коловрата относилась к смерти до оскорбительного спокойно, и последнее одеяние земной жизни снова превращалось в пушистый снег, радуя глаз и навевая мысли о доме, отдыхе и безопасности.
Дорезав глухарей, Ратмир раздал каждому по куску и жадно втянул ноздрями воздух, пахнущий смолой, снегом и дымом.
– Эх, воля-волюшка!
Пожилой дружинник лучше остальных понимал, что несет с собой нашествие степной орды. Почти пятнадцать лет в рабстве не сломили его дух, однако научили ценить свободу выше любых земных благ. Смерть – не самое страшное, неволя куда хуже. И если уж выбирать судьбу, то умереть с мечом в руках куда как лучше, чем остаться живым, но до конца своих дней плясать под писклявую дуду узкоглазых язычников.