Александру Анатольевичу нет равных по чувству юмора. На ринге острословов Ширвиндт одной левой уложит даже самого бойкого из них. В этом жанре его способен победить только он сам.
Его притягательность совершенно фантастическая: он может говорить просто о погоде, но его слушаешь, не отрываясь. Даже когда он сидит на совещаниях – недавно я это наблюдал в нашем Союзе, – от него исходит такая значительность, что его слово всегда кажется самым веским и самым главным.
Ширвиндт по-прежнему очень красив: высокий, статный, с прекрасной шевелюрой (это предмет моей особой зависти).
Ширвиндт – хороший человек, в этом я абсолютно убежден. В своем театре он не позволил никого обидеть, не афишируя, незаметно совершая свои добрые поступки.
Он всем говорит «ты», включая президента, и все воспринимают его «ты» естественно и как знак особого доверия. Быть с самим Ширвиндтом на «ты» – это же гордость.
И я тоже счастлив, что уже много лет мы с ним на «ты», что он – друг, очень важный человек в моей жизни.
Я
Калягин – человек-оркестр. Диапазон его талантов настолько широк, что не умещается в рамки временно́го существования: ему приходится постоянно одалживать несколько часов у подчиненных.
Между тем
Счастливый Петр Ильич Чайковский жил в эпоху устойчивого российского климата (имею в виду исключительно погодные условия без всяких, не дай бог, пошлых политических аллюзий) и вынужден был писать «Времена года» в четырех номинациях. Сегодня композиторам послабление: зима вычеркнута из обихода действительности и продленная осень плавно переходит в раннюю весну.
Не надеясь на погоду, мы сами создаем себе повседневный климат. Наш девиз – ни дня без праздников! День защиты окружающей среды (именно среды, почему-то День защиты окружающего вторника не празднуют), День защиты детей (график плавающий – в зависимости от конкретных обстоятельств в семье) и т. д. и т. п. Более значимые явления отмечаются не однодневно, а помесячно. Месячник безопасности движения, месячник борьбы с коррупцией, месячник отказа от абортов… Когда «месячные» заканчиваются, продолжается нормальная жизнь.
Явления глобального масштаба празднуются годами. Недавно торжественно или даже помпезно закрывали Год литературы. Сам президент в огромном зале совершал эту процедуру на фоне мрачной, но мощной декорации, представлявшей собой помесь «железного занавеса» со Стеной Плача, из которой торчали корешки книг, очевидно, прочитанных за год. Как олимпийская эстафета, только без постоянно затухающих факелов, Год литературы плавно перешел в Год кино. Налицо явное пренебрежение к театру. На каком-то высочайшем форуме-кворуме наш любимый лидер Александр Александрович Калягин стыдливо предложил выкроить из летоисчисления какой-нибудь годик для театра. Но энтузиазма не вызвал.
И все-таки сдвиги есть. На самом высоком законодательном уровне, в Думе, занялись проблемой охраны прав режиссеров на авторство спектаклей. Вообще-то слово «охрана» сразу ассоциируется со складом боеприпасов, зоной или окружением испуганного олигарха. И вдруг – охрана авторских прав.