Мальчик нёс поднос неумело. Налитое в кувшины доверху вино переливалось через край, стекало на руки, на рубашку. Увидев это, Саливон от злости изменился даже в лице, он готов был уже ястребом кинуться на мальчишку, но в этот момент вдруг услышал:

— Пан Кислинский!..

Саливон застыл, прислушиваясь, лицо его расплылось в радостной улыбке, — это ж подтверждение того, к чему он стремится, что даже снится ему во сне; да, подтверждение того, что он не какой-то казак или гречкосей, а пан… пан Кислинский… Вот если бы ещё подтвердить это официальной бумагой, а там прибавилось бы и заветное, давно желанное — шляхтич, а может, и дворянин…

— У меня к вам, пан, небольшая просьба, прошу пятьсот злотых… Такой случай: у его светлости был банкет, чудесный банкет! — повысил голос Казьо и начал потирать довольно руки. — Но мне пошла не та карта… — Выгибаясь, кривляя тонкое, красивое, но очень бледное лицо, Казьо заходил по гостиной. — Пошла не та карта, а рубли и злотые ложились, сыпались и сыпались на стол…

— Казьо, милый, оставь! — проговорил Йозеф. — Оставь… — Йозеф уже успел осушить бокал вина, да и приехал подвыпивши. Постояв около окна, он повернулся, подошёл к столу, выпил ещё бокал, сдвинул в кучу трубки, пепельницы, перевёрнутые бокалы и уселся на свободном месте, задумчивый, с вытаращенными посоловевшими глазами.

Сообразив, чего хочет Казьо, Кислий уже не прислушивался особенно к тому, что он говорит. Просьба обеспокоила Саливона, и ему было над чем подумать. Кислий дорожил знакомством с Пшепульским. Несколько раз он уже бывал у него, вернее в имении его отца. В прошлом году купил у них по сходной цене два котла и кое-какое оборудование для своей винокурни. Бывал он и в доме помещика, но за стол там ему ещё не приходилось садиться. А его затаённым желанием было — попасть на пышный банкет, войти в панский круг. «Если вести дружбу со знатным панством, — размышлял Кислий, — легче будет выбиться в вельможи. Но пятьсот злотых… Где гарантия, что не на ветер? Да и самому сейчас, когда затевается снаряжение обоза в Дикое поле, нужны деньги. Как же быть?..»

— Панове! Прошу поднять бокалы! — кланяясь, пригласил Саливои гостей к столу.

— Значит, пан согласен? — спросил, улыбаясь, Казьо.

— Дело важное. Необходима взаимная выручка и выгода, — уклоняясь от прямого ответа, проговорил Кислий. — Прошу пана Казимира дать мне хотя бы временно, на месяц-полтора, несколько пар волов с возами. И всё! — почти выкрикнул последнее слово Саливон.

Казьо нахмурился, надулся, поднятый бокал небрежно поставил на стол, жидкость плеснула, залила скатерть.

— Волы до дзябла! — пробурчал Йозеф. — Быдло! — вдруг закричал он. — Быдло! — повторил ещё раз и уставился на Саливона помутнелыми, будто стеклянными глазами.

Кислий побледнел и отвернулся.

— Волы — в компетенции эконома! — заговорил громко Казьо, будто, пытаясь заглушить оскорбительные слова Йозефа и осуждающе поглядывая на него. — Да, да! Разговор должен быть с ним, с экономом!..

— Едем?! — решительно выпалил Саливои.

— Едем, — неохотно согласился Казьо.